Просмотр полной версии : 2 апреля - Всемирный день распространения информации о проблеме аутизма.
2 апреля - Всемирный день распространения информации о проблеме аутизма.
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D1%81%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BD%D1%8B%D 0%B9_%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D1%8C_%D1%80%D0%B0%D1%81%D 0%BF%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0% B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%B8%D0%BD%D1%84%D0%BE%D1%8 0%D0%BC%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8_%D0%BE_%D0%BF%D1%8 0%D0%BE%D0%B1%D0%BB%D0%B5%D0%BC%D0%B5_%D0%B0%D1%83 %D1%82%D0%B8%D0%B7%D0%BC%D0%B0
Из моего личного прошлогоднего опыта
1. Что я вынесла из участия в пресс конференции "НЕ ЗАКРЫВАЙТЕ МИР ДЛЯ НАШИХ ДЕТЕЙ!!!",
которая прошла 26 марта 2009 года в Санкт-Петербурге, посвященная проблеме аутизма. В
конференции участвовали психологи из Фонда «Отцы и дети», психиатр, представители ЗАГС,
органов здравоохранения, родители детей с диагнозом аутизма.
- после недолгой беседы представитель комитета народного образования попросила родителей
конкретно сформулировать, что нужно... и вот этого-то никто сделать не смог.
- по официальной статистике детей с аутизмом в городе несколько сотен человек. Т.е. на лицо
отсутствие грамотной диагностики. И для этого количества детей есть начальная школа-детский
сад № 687.
2. В прошлом году как раз подгадав под 2 апреля, я оставляла свое обращение на эту тему в
редакции программы ТРК "Петербург" -5 канал" "Валентина Матвиенко. Диалог с городом". В
ответ получила ссылку на указанную выше школу. Проблема в том, что это единственная школа в
Петербурге. Мы живем в Ломоносове и расстояние до этой школы порядка 50 км, а для жителей
курортного района расстояние будет еще больше.
Думаю, не я одна сталкиваюсь с проблемой поиска специалистов для реабилитации ребенка-
аутиста, с поиском образовательных учреждений, с тем, что все способные помочь специалисты
стоят немалых денег, а также с некорректной диагностикой в ПНД.
Что я сегодня предлагаю сделать.
Я предлагаю МАССОВО принять участие в проекте ТРК "Петербург" -5 канал" "Валентина
Матвиенко. Диалог с городом". Следующая программа должна выйти 1 апреля 2010 года.
http://www.5-tv.ru/programs/1000025/
тел приемной губернатора на 5 канале 335-15-82
В прошлом году, я не записывала свой вопрос губернатору на видео, а просто оставила его на
Итальянской 27 в письменно виде. В письменном же виде и подучила в мае ответ по почте.
Конечно, я не питаю иллюзий, что от нашего обращения сразу все изменится в лучшую сторону.
Любые изменения требуют времени.
Зачем писать, если заранее известно, что получу формальную отписку?
Когда обращения по одному и тому же вопросу набирают некую "критическую массу" - вопрос
попадает в разработку. Поэтому я к вам и обращаюсь за массовостью.
Все что требуется это прийти на Итальянскую и оставить там свое обращение к губернатору на
тему аутизма. Думаю, можно даже дома написать и/или распечатать, а там просто приколоть к
стандартному бланку. Это займет у вас около 10 минут. И вы ничем не рискуете.
Вот тезисы, которые я хочу озвучить в своем обращении к губернатору этом году:
В России фактически отсутствует диагностирование аутизма у детей. В мире существует несколько стандартных методик диагностирования аутизма, в нашей стране не используется ни одна из них.
Если на западе по официальной статистике аутизмом страдает 1 ребенок из 150, то в России 1 из 2000. Таким образом, аутистов в нашей стране официально практически нет, а в ПНД детям-аутистам ставят диагноз «отставание в развитии».
В России не готовят специальных педагогов для аутистов, в то время как сурдопедагогов, тифлопедагогов и олигофренопедагогов готовят. Аутизм отдельное заболевание и имеет свои специфические методы лечения и обучения. На данный момент аутичные дети обучаются чаще всего по методике для умственно отсталых детей, которая для них совершенно не подходит.
Если следовать не официальной, а реальной статистике, то детей-аутистов получается столько же, сколько слепых и глухих вместе взятых. При этом школы для слабовидящих и слабослышащих детей существуют в каждом районе, а для аутичных детей всего одна начальная школа-детский сад № 687 на весь город. Для сравнения в Голландии в радиусе получаса езды от дома каждого ребенка-аутиста есть как минимум 3 специализированные малокомплектные школы на 150 человек каждая.
В нашем городе существует всего один бесплатный специализированный центр для коррекции аутизма и только для детей Центрального района. В Санкт-Петербурге нет ни одного государственного центра по зарекомендовавшим себя во всем мире направлениям: АВА, TEACCH, недирективная игровая терапия, Sonrise? В одном только Париже 74 разнообразных центра - это больше, чем у нас на всю страну.
Moroshka
21.03.2010, 07:25
А я тоже выскажу свое мнение. Меня взбесило выступление на 5-м канале в прошлом году "в честь второго апреля" психолога фонда "Перспективы". Боже мой, 21 век на дворе, тысячи восстановленных детей по всему миру, а она талдычит "Мир такой виртуализированный, дети отгораживаются от него, страдают от недостатка внимания матерей". Стыд, позор, первобытное общество!
Вы меня извините за чрезмерную эмоциональность, я сейчас лечу ребенка в США, последние несколько лет очень глубоко изучала разные мировые подходы к коррекции аутизма и заболеваний спектра. Лично моя точка зрения (но подчеркну, основанная на изучении огромного количества медицинских работ, книг, написанных профессиональными врачами, а не просто " с кондачка") - аутизм и современная эпидемия заболевания из спектра, а также СДВГ, СДВ, астма, аллергии - это следствие тяжелого комплексного сбоя в работе всех систем организма. Я имею право это говорить. Мой ребенок был дигностирован ДЦП аа форма, он не ходил до января и пошел вследствие одной из самых передовых в США и мире методик - введение метилкобаламина инъекциями. 94% процента детей с заболеваниями из группы Аутист.спектра дают огромный отклик на эту и многие другие терапии, призванные устранить серьезные сбои в биохимии их организма. Ключевая причина - уровень интоксикации давно превзошел человеческие возможности детоксикации. Статистика в США уже жестче - 1 из 90 детей имеет аутизм, при этом 1 из 70 мальчиков.
Тут просто надо понять одно - ВОЗ никогда не будет распространять правду и устранять причины,лежащие в основе этой эпидемии.Есть группа очень богатых людей в мире, которым это невыгодно. Вы понимаете? А у нас медицина приказов. Так вот пока наша медицина очухается и сама создаст рабочую группу по изучению всех возможных причин (в приницие уже все изучено и описано, конечно нет одного решения, но общая концепция сформирована), здоровых детей не будет рождаться вообще. Вот и вопрос - почему закрываются глаза на это? Почему российская медицина на коленях и никому ничего не надо? Не надо лететь на Марс. Надо всего лишь обрести искренний интерес укреплении здоровья нации (вот только не Онищенко с рассказами, сколько еще миллиардов будет потрачено на вакцинацию - что-нибудь пореальнее - санатории, море, солнце, питание, витамины, спорт, дифференцированный подход к вакцинации с учетом истории семейных аутоиммунных заболеваний и т.п. - я это имею ввиду). Надо пригласить врачей из США, зарекомендовавших себя как самых успешных по количеству восстановленных детей. Япония давно отгородилась от ВОЗ и вакцинирует детей с 2-х лет. Случайно? А у нас все бюджеты пилят...
АВА, все терапии дают в 100 раз больший успех, когда дети улучшаются соматически.Пока у ребенка все болит, пока его базовые биохимические реакции не работают, пока не осуществляется нормальный кислородный обмен в клетках - все впустую, а это опять же десятки тысяч рублей, которые заметьте платят родители.
У меня есть свой план действий в этом направлении, но я займусь его реализацией по возвращении, когда смогу оторваться от ребенка и показать реальные результаты всем тем врачам, которые разводили руками в его сторону.
Ваникиткина мама
21.03.2010, 10:32
Методика Кауфманов - Sonrise называется:)
Спасибо за инициативу. Постараюсь принять участие.
Moroshka, круто, думаю вы правы
А я тоже выскажу свое мнение. Меня взбесило выступление на 5-м канале в прошлом году "в честь второго апреля" психолога фонда "Перспективы". Боже мой, 21 век на дворе, тысячи восстановленных детей по всему миру, а она талдычит "Мир такой виртуализированный, дети отгораживаются от него, страдают от недостатка внимания матерей". Стыд, позор, первобытное общество!
Вы меня извините за чрезмерную эмоциональность, я сейчас лечу ребенка в США, последние несколько лет очень глубоко изучала разные мировые подходы к коррекции аутизма и заболеваний спектра. Лично моя точка зрения (но подчеркну, основанная на изучении огромного количества медицинских работ, книг, написанных профессиональными врачами, а не просто " с кондачка") - аутизм и современная эпидемия заболевания из спектра, а также СДВГ, СДВ, астма, аллергии - это следствие тяжелого комплексного сбоя в работе всех систем организма. Я имею право это говорить. Мой ребенок был дигностирован ДЦП аа форма, он не ходил до января и пошел вследствие одной из самых передовых в США и мире методик - введение метилкобаламина инъекциями. 94% процента детей с заболеваниями из группы Аутист.спектра дают огромный отклик на эту и многие другие терапии, призванные устранить серьезные сбои в биохимии их организма. Ключевая причина - уровень интоксикации давно превзошел человеческие возможности детоксикации. Статистика в США уже жестче - 1 из 90 детей имеет аутизм, при этом 1 из 70 мальчиков.
Тут просто надо понять одно - ВОЗ никогда не будет распространять правду и устранять причины,лежащие в основе этой эпидемии.Есть группа очень богатых людей в мире, которым это невыгодно. Вы понимаете? А у нас медицина приказов. Так вот пока наша медицина очухается и сама создаст рабочую группу по изучению всех возможных причин (в приницие уже все изучено и описано, конечно нет одного решения, но общая концепция сформирована), здоровых детей не будет рождаться вообще. Вот и вопрос - почему закрываются глаза на это? Почему российская медицина на коленях и никому ничего не надо? Не надо лететь на Марс. Надо всего лишь обрести искренний интерес укреплении здоровья нации (вот только не Онищенко с рассказами, сколько еще миллиардов будет потрачено на вакцинацию - что-нибудь пореальнее - санатории, море, солнце, питание, витамины, спорт, дифференцированный подход к вакцинации с учетом истории семейных аутоиммунных заболеваний и т.п. - я это имею ввиду). Надо пригласить врачей из США, зарекомендовавших себя как самых успешных по количеству восстановленных детей. Япония давно отгородилась от ВОЗ и вакцинирует детей с 2-х лет. Случайно? А у нас все бюджеты пилят...
АВА, все терапии дают в 100 раз больший успех, когда дети улучшаются соматически.Пока у ребенка все болит, пока его базовые биохимические реакции не работают, пока не осуществляется нормальный кислородный обмен в клетках - все впустую, а это опять же десятки тысяч рублей, которые заметьте платят родители.
У меня есть свой план действий в этом направлении, но я займусь его реализацией по возвращении, когда смогу оторваться от ребенка и показать реальные результаты всем тем врачам, которые разводили руками в его сторону.
+10000
и не только аутизм, мой генетически-эпилептически-безнадежный тоже почему-то начал развиваться когда я стала корректировать обмен веществ...
Только канадским официальным врачам так же как и российским все по барабану.
Методика Кауфманов - Sonrise называется:)
Спасибо за инициативу. Постараюсь принять участие.
А у меня подруга в Торонто устроилась к мальчику которого родители лечат по этой методике. У нее квалификации нет, просто родители дали ей почитать методику. Обещала поделиться когда разберется получше.
Ваникиткина мама
21.03.2010, 11:54
А у меня подруга в Торонто устроилась к мальчику которого родители лечат по этой методике. У нее квалификации нет, просто родители дали ей почитать методику. Обещала поделиться когда разберется получше.
Это интересно. Если Вам не трудно, то поделитесь потом с нами:flower:
На русском я читала только историю Рона Кауфмана в кратком изложении. Там базовые принципы программы изложены. Ещё видела англоязычный сайт программы Sonrise.
Автор топика, извините за офф.
Это интересно. Если Вам не трудно, то поделитесь потом с нами:flower:
На русском я читала только историю Рона Кауфмана в кратком изложении. Там базовые принципы программы изложены. Ещё видела англоязычный сайт программы Sonrise.
Автор топика, извините за офф.
Обязательно поделюсь. Я знаю что родители мальчика ездили учились по этой программе в США.
Moroshka говорит абсолютно правильные вещи и про каменный век в умах наших чиновников и про необходимость привлечения западных специалистов. У морошки есть свой топик http://forum.littleone.ru/showthread.php?t=676192, в котором она рассказывает нам про свой опыт и делится своими знаниями, за что огромное спасибо!
У меня есть свой план действий в этом направлении, но я займусь его реализацией по возвращении, когда смогу оторваться от ребенка и показать реальные результаты всем тем врачам, которые разводили руками в его сторону.
to Moroshka если Вы имеете свой план действий, опишите его пожалуйста в отдельном топе. Уверена у Вас найдется не мало единомышленников, которые начнут его реализацию не дожидаясь Вашего возвращения.
Я предлагаю ничего не ждать, а начать действовать прямо сейчас! Под лежачий камень вода не течет!
Львиная доля зарубежных хорошо себя зарекомендовавших центров была создана при активном участие родителей аутичных детей. Не только при финансовом участие. Родители активно добивались от власть-имущих создания необходимых центров.
Если мы хотим иметь в своем городе так необходимые нам центры реабилитации с различными методиками, с первоклассными специалистами, тот надо этого добиваться.
Сейчас необходимо сформулировать и озвучить наши нужды. И добиваться, чтобы нас услышали. Один в поле – не воин. Только вместе мы сможем достигнуть положительных результатов.
Вот тезисы, которые я хочу озвучить в своем обращении к губернатору этом году:
В России фактически отсутствует диагностирование аутизма у детей. В мире существует несколько стандартных методик диагностирования аутизма, в нашей стране не используется ни одна из них.
Если на западе по официальной статистике аутизмом страдает 1 ребенок из 150, то в России 1 из 2000. Таким образом, аутистов в нашей стране официально практически нет, а в ПНД детям-аутистам ставят диагноз «отставание в развитии».
В России не готовят специальных педагогов для аутистов, в то время как сурдопедагогов, тифлопедагогов и олигофренопедагогов готовят. Аутизм отдельное заболевание и имеет свои специфические методы лечения и обучения. На данный момент аутичные дети обучаются чаще всего по методике для умственно отсталых детей, которая для них совершенно не подходит.
Если следовать не официальной, а реальной статистике, то детей-аутистов получается столько же, сколько слепых и глухих вместе взятых. При этом школы для слабовидящих и слабослышащих детей существуют в каждом районе, а для аутичных детей всего одна начальная школа-детский сад № 687 на весь город. Для сравнения в Голландии в радиусе получаса езды от дома каждого ребенка-аутиста есть как минимум 3 специализированные малокомплектные школы на 150 человек каждая.
В нашем городе существует всего один бесплатный специализированный центр для коррекции аутизма и только для детей Центрального района. В Санкт-Петербурге нет ни одного государственного центра по зарекомендовавшим себя во всем мире направлениям: АВА, TEACCH, недирективная игровая терапия, Sonrise? В одном только Париже 74 разнообразных центра - это больше, чем у нас на всю страну.
По поводу диагостики полностью согласна. Сложно ожидать активных действий от родителей, когда признаки аутизма не известны большей части врачей. Считаю, что необходимо проведение комплекса мероприятий, направленных на ранню диагностику аутизма, включающего в себя информирование родителей о проблеме и подготовку квалифицированных специалистов. Нелохо бы провести целенаправленную акцию, например, добровольное анкетирование родителей в поликлиниках с целью выявления тревожных признаков.
По поводу школ вопрос посложнее. Если меня спросят нужны ли спец.школы для аутистов, я отвечу - нет. Окончательно в этом мнении я утвердилась после посещения на прошлой неделе школы №687. ( делилиась впечатлинями в теме"Отзывы.."). Дело в том, что аутизм/ аутический спектр - проблема очень многоликая, но главной отличительной чертой является нарушение коммуникации у аутичных детей . И, по моему глубокому убеждению, основной задачей коррекции должно быть обучение общению с внешним миром. При замыкании аутистов в среде себе подобных это практически невозможно. Можно научить их механически спокойно сидеть за партой, отвечать на вопросы учителя, поднимать руку и выходить к доске ( этому учат их на протяжении 4-х лет начальной школы ), но при этом каждый остается в своей "капсуле" и произвольно общаться не умеет. Модели здорового поведения у них перед галазми нет.
Поэтому я считеаю, что аутистам необходима интеграция. С другой стороны, необходимы педагоги, знакомые с особенностями аутистов. Было бы неплохо, если хотя бы в одной из школ каждого района существовал специалист ( идеале несколько), умеющий работать с аутистами. Очень хочу услышать мнения мам-пап по этому поводу! Где лучше учиться нашим детям?
По поводу специализированных центров - да, да, да!!! Необходимо несколько хороших и разных. В конце-концов, ОиД тоже не всем подходит, тем более что он не резиновый.
Moroshka
21.03.2010, 20:26
Лид_ОК, согласна на 100% про школы. Если у деток из спектра как правило очень серьезно страдает функция имитации, их ни в коем случае нельзя помещать в ту среду, в которой не будет правильных образцов поведения. Лишь обучение в интегрированной среде даст нашим детям возможность "подтянуться" до более высокого уровня. Повторение - мать учение. Если видеть каждый день модели поведения нейротипичный деток и взаимодействовать с ними, то шансы научиться правильно функционировать в 1000 раз выше, вернее тут они есть, а в "закрытой" среде их нет. А если еще деток лечить параллельно, то можно говорить об огромной вероятности почти полного восстановления для многих.
Моя подруга в Нью-Йорке давно встала на тропу войны (в США тоже не все гладко, есть противодействие на местах, НО: есть четко прописанные законы, которые обеспечивают равные права). У нее сын в 1-м классе обычной школы, они выбили ему индивидуального помощника, дополнительные занятия. Все оплачивается гос.бюджетом. Но она ходила на все встречи с директором и пед.составом с адвокатом, все вопросы начали решаться очень быстро. У мальчика потрясающие результаты за счет лечения+обучение. В итоге он не то что не изгой, а к нему здоровые дети тянутся.
Про мой личный план писать не буду, потому как речь идет имнно о тех вещах которые могу сделать только я в силу личных связей, я не могу его ни на кого переложить. А если говорить о совместном плане действий, то тут все описано в заглавном посте. Вариант-то понятно один - объединяться, бомбить чиновников, СМИ, информировать ВСЕХ родителей об этой эпидемии, и с целью предотвращать новые случаи, и с целью интегрировать в нормальную жизнь и систему обучения деток, которые уже имеют проблемы.
Если бы в России начала реализовываться программа "Все в дом" и "Даешь реально самую здоровую нацию", у нас были бы огромные шансы, но такого похоже не предвидится, поэтому вшиваем титановые пластины в лоб...
браво, автор! все знакомые слова... только не переутруждайтесь в этом благом деле - советую из личного опыта, что бы ни говорили вдохновители! удачи!
По поводу школ вопрос посложнее. Если меня спросят нужны ли спец.школы для аутистов, я отвечу - нет. ....
Поэтому я считеаю, что аутистам необходима интеграция. С другой стороны, необходимы педагоги, знакомые с особенностями аутистов. Было бы неплохо, если хотя бы в одной из школ каждого района существовал специалист ( идеале несколько), умеющий работать с аутистами. Очень хочу услышать мнения мам-пап по этому поводу! Где лучше учиться нашим детям?
Тоже считаю, что лучше в массовой школе, но с возможностью индивидуальной поддержки ребенка специалистами-консультантами (ну и, конечно, чтоб учителя имели представление как работать с такими детьми). И это не только потому, что так лучше для самих детей. Не в каждом городе России можно добиться строительства школы для аутистов, даже по финансовым соображениям
Moroshka
22.03.2010, 07:28
---
Надеюсь: что участники данного топа озвучат свои мысли на Итальянской.
За нас никто этого не сделает.
Надеюсь: что участники данного топа озвучат свои мысли на Итальянской.
За нас никто этого не сделает.
Очень сожалею, что не в Питере живу...
Собственно никто не мешает нам устроить схожий флэшмоб на портале правительства или президента :)
Королевство маловато, развернуться негде :)
Собственно в марте мы уже опоздали с подачей обращений.
Т.ч. у нас есть время сформулировать свои мысли и выразить их в середине апреля.
По поводу диагостики полностью согласна. Сложно ожидать активных действий от родителей, когда признаки аутизма не известны большей части врачей. Считаю, что необходимо проведение комплекса мероприятий, направленных на ранню диагностику аутизма, включающего в себя информирование родителей о проблеме и подготовку квалифицированных специалистов. Нелохо бы провести целенаправленную акцию, например, добровольное анкетирование родителей в поликлиниках с целью выявления тревожных признаков.
По поводу школ вопрос посложнее. Если меня спросят нужны ли спец.школы для аутистов, я отвечу - нет. Окончательно в этом мнении я утвердилась после посещения на прошлой неделе школы №687. ( делилиась впечатлинями в теме"Отзывы.."). Дело в том, что аутизм/ аутический спектр - проблема очень многоликая, но главной отличительной чертой является нарушение коммуникации у аутичных детей . И, по моему глубокому убеждению, основной задачей коррекции должно быть обучение общению с внешним миром. При замыкании аутистов в среде себе подобных это практически невозможно. Можно научить их механически спокойно сидеть за партой, отвечать на вопросы учителя, поднимать руку и выходить к доске ( этому учат их на протяжении 4-х лет начальной школы ), но при этом каждый остается в своей "капсуле" и произвольно общаться не умеет. Модели здорового поведения у них перед галазми нет.
Поэтому я считеаю, что аутистам необходима интеграция. С другой стороны, необходимы педагоги, знакомые с особенностями аутистов. Было бы неплохо, если хотя бы в одной из школ каждого района существовал специалист ( идеале несколько), умеющий работать с аутистами. Очень хочу услышать мнения мам-пап по этому поводу! Где лучше учиться нашим детям?
По поводу специализированных центров - да, да, да!!! Необходимо несколько хороших и разных. В конце-концов, ОиД тоже не всем подходит, тем более что он не резиновый.
Лучше учиться в обычной школе, частной или малокомплектной. Мы учились в 687 - никакого прогресса. Это учитывая, что детей они себе после д\с оставляют не самых тяжёлых. Сейчас в коррекции, восьмой вид - ну что тянем , то тянем, но общение Дениса с другими детьми, которые могут играть, сопереживать, способны к адекватным реакциям, которым нужно помогать (есть детки и с ДЦП) - это делает его лучше. Аутист у аутиста ничему не научится!
Собственно никто не мешает нам устроить схожий флэшмоб на портале правительства или президента :)
Королевство маловато, развернуться негде :)
В прошлом году писали, кажется на "народную линию", после чего прошло несколько сюжетов по ТВ 2 апреля. Никто не мешает повторить.
В Петербурге два года подрят были акции, приуроченные ко 2 апреля. В 2008 году - на Малой Конюшенной стояло три стенда, раздавали листовки, была пресконференция, сюжеты по ТВ, в нескольких районных газетах были статьи. В 2009 году были круглые столы в ГАООРДИ, сюжеты по ТВ, пресконференция, письма на Народную линию. В основном этим занимались мамы уже немаленьких детей и многие из них ходили в ОиД. На ЛВ тоже были призывы участвовать в этих мероприятиях.
Я так понимаю, что в этом году бразды правления передаются более младшим детям!)))) Дерзайте!
Кстати, в 2008 году был зарегестрирован сайт, который действует, буквально на днях проплачен. Но.... у меня нет времени им заниматься!!! Если кого интиресует - обращайтесь. Создан он был как раз под первую акцию 2 апреля.
Да, огромным опытом может поделиться 3470...
И вот ссылка на сайт: http://autist.ru/
только тем, кто в этих сюжетах снимался, пришлось потом крайне нелегко (аукается до сих пор) - тоже предупрждалочка. лучше подумать, прежде, чем давать согласие на съемку.
Да, огромным опытом может поделиться 3470...
Кажется, у нее не слишком радужные впечатления от участия в этих мероприятиях.
"Открытая студия" в прошлом году меня тоже разочаоровалф, а сюжет с Игорем на НТВ был неплохой. Круглые столы тоже, по-моему удались.
Хорошо уже то, что о проблеме аутизма хоть как-то говорят, ведь многие про него и слыхом не слыхивали.
я в этом году, пожалуй, пас. могу помочь с паролями-явками, круглыми столами, но намного более пассивно, чем раньше.
и еще раз повторяю: не вешайте львиную долю мероприятий на одного человека, потом восстанавливаться будет больше года, а спасибо скажут единицы!
сюжет-то неплохой, да до сих пор находятся доброхоты всякие, которые о нем вспоминают не к месту. такое впечатление, что его увидели все родственники, коллеги и вся наша школа. как Игорь в него попал? - чисто случайно, а нервы это попортило и портит довольно сильно.
Да Оля,я поняла о чем ты.
А у меня на работе, посмотрев, все решили, что аутизм - это что-то легкое и не поняли, почему я так парюсь из-за Антона :)
Так я и написала, что поделиться опытом... и что передаем эстафету... Оль, я знаю, что тебе это все далось не легко...
Поэтому я считеаю, что аутистам необходима интеграция. С другой стороны, необходимы педагоги, знакомые с особенностями аутистов. Было бы неплохо, если хотя бы в одной из школ каждого района существовал специалист ( идеале несколько), умеющий работать с аутистами. Очень хочу услышать мнения мам-пап по этому поводу! Где лучше учиться нашим детям?
Подниму тему.
Мне в книге Тео Питерса встретилось понятие "обратная интеграция". Заинтересовало.
При рассмотрении любого случая отправной точкой должно быть реальное понимание аутизма и будущих возможностей человека, страдающего аутизмом. Если мы хотим предло-жить нашим согражданам, страдающим аутизмом, наилучшую интегрированную среду, то от общества требуется сделать нечто большее, чем то, что уже существует в настоящее время. Ученики, страдающие аутизмом, имеют очень маленькую социальную интуицию. Их способ-ность чаще переоценивают, чем недооценивают. Следовательно, не будет ли разумнее сначала предложить им такую среду, которая обеспечит им максимальную защиту? Более интегриро-ванная среда должна рассматриваться как возможная «конечная» цель образовательного про-цесса, а не как средство обучения.
Это приводит нас к принципу «обратной интеграции»: первый шаг должен сделать сильнейший. «Слабому» ученику, страдающему аутизмом предлагается среда и виды деятель-ности, которые наилучшим образом адаптированы к его способностям. Это является отправ-ной точкой интеграции. Далее предполагается сделать усилие, которое постепенно сделают слабого ученика более сильным, чтобы он научился общаться и социально взаимодействовать с нами, «обычными» людьми, несмотря на нашу непоследовательность и трудные формы ком-муникации и поведения. Это не призыв к сегрегации. Но мы выступаем против массовой еди-нообразной интеграции. Каждый случай уникален и требует «тонкой ручной работы» и инди-видуального подхода, т.е. нам необходима обратная интеграция.
Наиболее подходящая среда для детей, страдающих аутизмом, может быть трех видов: класс, где обучаются только аутичные дети; класс для детей с особыми нуждами и обычный класс. Выбор среды (если мы имеем возможность выбирать) зависит от индивидуальных осо-бенностей каждого ребенка и реалистичной оценки его возможностей, которую проводят ро-дители ученика.
Рассмотрим пример.
Ученика, страдающего аутизмом, отправляют играть в обычный класс, где учатся дети без нарушений в развитии (этому предшествует небольшая подготовительная работа — это крайний случай). Только представьте себе, сколько новых проблем появляется у ребенка, с ко-торым он должен справиться: новая обстановка, незнакомые дети, которые не имеют пред-ставления об аутизме, виды деятельности, предлагаемые ученику, несомненно, слишком труд-ны для него. В этом случае, естественно, что аутичный ребенок не выдержит всех этих пере-мен и новизны, что приведет к проблемам в поведении. Это вполне закономерный результат. Но первая встреча с обычными детьми может происходить поэтапно, если ее спланировать бо-лее тщательным образом, что иллюстрирует следующий пример. В массовой школе есть один класс для детей, страдающих аутизмом. Для участия в проекте специально выбирают несколь-ко аутичных детей и такое же количество учеников из обычных классов, но у которых также в их жизни есть много трудностей. Этим ученикам рассказывают о том, что такое аутизм. Им объясняют, что аутичные дети особые: они видят, слышат и чувствуют не так как мы. Такие дети нуждаются в помощи, но не каждый способен им помочь. Всем аутичным детям сообща-ют, кто именно будет их партнером в играх через неделю.
Одного из детей, страдающих аутизмом, зовут Чарли. Чарли не говорит, не общается с помощью карточек. Он знает мало игр, больше всего он любит складывать картинки-головоломки. Он играет только один, поэтому потребуется целая неделя, чтобы подготовить его к игре с другим учением. Чарли умеет складывать картинки, но никогда не пробовал де-лать это с кем-либо еще. В течение недели учитель будет объяснять ему идею совместной иг-ры с помощью визуальных средств. Самое главное — объяснить Чарли понятие «очеред-ность». Для этого учитель использует кубик: тот, у кого кубик в руках, может выбрать одну часть головоломки и добавить ее к картинке. После этого, кубик переходит к другому игроку. Как только ребенок научится играть с учителем, он может испробовать этот навык с учеников своего возраста.
В конце недели наступает момент, когда можно перейти к интеграции. Но ученик, страдающий аутизмом, должен будет преодолеть только одно новое препятствие. Все осталь-ное будет ему хорошо знакомым — класс, игра. Только на этот раз он будет играть с новым партнером. Для первого шага это более, чем достаточно.
Если интеграция была тщательно спланирована, она станет для Чарли источником ра-дости. Но мы не должны забывать, что для ученика из обычного класса здесь есть преимуще-ства. Он чувствует удовлетворение от успеха. Повышается его мотивация помогать детям, страдающим аутизмом, в будущем. В следующий раз он справиться с этой задачей еще лучше. (Неподготовленная интеграция приводит к разочарованию всех; учителей, аутичного ребенка, ученика из обычного класса, чьи попытки в общении и игре закончились неудачей. Неудача только усилит табу в отношении детей, имеющих нарушения в развитии).
Только после того, как дети будут подготовлены, можно сделать следующий шаг — от-править их в качестве эксперимента в обычном классе для участия в очень простых видах дея-тельности. Учитель обычного класса получит необходимую информацию об аутизме и может всегда обратиться за помощью к более опытным коллегам, работающим с аутичными детьми.
Но остается самый важный вопрос: все ли готовы к этому? Родители? Учителя? И, ко-нечно, в первую очередь, сам ученик, страдающий аутизмом?
Как вам такая модель?
По поводу обычной интеграции в книге приводится ряд примеров.
Хочу скопировать сюда два.
Первый - воспоминания о школе девочки-аутиста:
Я ненавидела школу. Родители детей с аутизмом не должны даже думать о том, чтобы отправить своих детей учиться в обычную школу, потому что польза, которую они там получат, не окупит тех огромных страданий, которые им придется перенести. Просто дети не могут ска-зать о том, как они страдают. Даже если удается при окончании школы получить диплом с от-личием, это еще не гарантия того, что тебя будут везде рады. Ты не можешь воспользоваться приобретенными квалификациями для того, чтобы получить работу. По окончании курса обу-чения в массовой школе, я смогла сдать больше дюжины экзаменов, несколько из них имели повышенный уровень сложности. Все это позволило мне поступить в университет и получить высшее образование, но все же это не стоило тех мучений, которые мне пришлось вытерпеть в школе.
Учителя делали вид, что они меня понимают. Но на самом деле, это было не так. Я боя-лась мальчиков, девочек, учителей. В школе меня пугало абсолютно все. Даже туалеты. Я не знала, как пользуются туалетом. Также я не была уверена, когда я должна была идти в туалет. Учителям приходилось вести меня к медсестре, которая переодевала меня. В конце концов, их терпению подошел конец. Особенно ужасными мне казались женщины. Мужчины были немно-го добрее. В школе другие дети меня часто били, толкали, пинали и, конечно, смеялись надо мной. Когда я оказывалась в учреждениях для людей с аутизмом, там жизнь мне казалась более сносной, и там я реже впадала в отчаяние.
Однако, когда я училась в университете, там меня редко дразнили, не говоря уже о том, чтобы ударить. Мне всегда разрешали сидеть там, где мне больше всего нравилось. Когда нуж-но было сдавать экзамены, для меня выделяли отдельную аудиторию (именно ту, где я очень любила заниматься). Я оставалась одна, именно в тех условиях, к которым я привыкла, потому что любые изменения в привычном расписании оказывали совершенно обратный эффект на мою работу. Я смогла закончить полный курс обучения в университете и получила степень ма-гистра.
Тереза Жолифф, 1992
Второй - описание жизни мальчика Джона. Жизнь Джона в детском саду, начальной и средней школах регулярно прерывается для решения вопроса о возможности дальнейшей «интеграции».
Когда ему исполнилось 3 года, родители очень волновались за Джона: он умел пользо-ваться туалетом, но испытывал при этом большие трудности, он часто плакал, часто не пони-мал, что ему говорили, и сам говорил с трудом. Его мать нередко к вечеру совершенно выбива-лась из сил, занимаясь Джоном. Детский сад стал для нее большим облегчением, словно обуза свалилась с ее плеч.
Но она продолжала беспокоиться за сына. Ее не покидало чувство вины из-за того, что этот груз проблем она переложила на воспитателей из детского сада, у которых кроме Джона было еще 25 малышей. Мать знала, сколько сил и энергии потребуется только для одного Джо-на. Поэтому она не осмелилась сказать директору о проблемах сына, когда записывала его в детский сад. Родители надеялись, что если Джон будет заниматься с другими детьми в классе или играть в различные игры с воспитателем, то это его успокоит.
Сначала Джон оставался в детском саду только в первой половине дня. Когда он прихо-дил домой к обеду, он часто бывал чрезмерно возбужден. Он плакал больше обычного, бегал по дому, внося во все беспорядок, отказывался есть и успокаивался только, когда засыпал. Родите-ли говорили: «Еще очень мало прошло времени. Он привыкнет».
Но через месяц учителю пришлось поговорить с родителями. Учитель объяснил, что Джон был очень смышленым и хорошо складывал картинки-головоломки, но его поведение было деструктивным. Возникало впечатление, что он не понимал, что его просили сделать, он не играл, бесцельно бродил по комнатам и держал себя так, словно он был один. Более того, учителю приходилось тратить много времени, чтобы наблюдать за ним.
Перед Рождеством родителей пригласили на встречу с директором. Родителям сообщи-ли, что Джон не был «нормальным» ребенком. Директор рассказала им о «гиперактивных» де-тях и сказала, что их сын был очень «требовательным». Она назвала его «избалованным» и предположила, что дома ему «слишком много позволяли». Также она говорила о психологах и психиатрах. Она даже спросила у родителей, все ли в порядке у Джона со слухом. Теперь роди-тели были по-настоящему встревожены. Их семейный врач направил Джона в «психолого-медицинский центр». Терапевт, который его осматривал, пришел к заключению, что необходим «более жесткий и ответственный подход» и высказал предположение, что ребенка избаловали.
IQ показал, что Джон имеет нормальные интеллектуальные способности. Родители ис-пытали огромное облегчение, узнав результаты этого теста, но все остальное продолжало их беспокоить, пугать. У них было много вопросов, на которые им хотелось бы получить ответы. Что случилось с Джоном?
В психолого-медицинском центре им посоветовали вознаграждать сына за хорошее по-ведение и наказывать за плохое. Применять так называемую «терапию, основанную на поведе-нии». Но это не только не помогло, но и привело к обратным результатам. Джон выглядел еще более беспокойным. Семья почти перестала навещать бабушку с дедушкой, которые совершен-но не могли справиться с внуком и обвиняли родителей в том, что они его избаловали. Когда родители брали Джона с собой за покупками, они знали, что как только они выйдут из магази-на, их сразу начнут обсуждать. Им часто приходилось с этим сталкиваться. Когда в дом прихо-дили гости, поведение Джона становилось еще хуже, что всегда создавало проблемы. Вскоре люди перестали приходить к ним в гости.
В детском саду почти ничего не изменилось по сравнению с первым годом. Однако, ко-гда перед Пасхой заболела учительница, Джон ужасно расстроился, когда на замену пришел другой учитель. Хотя мальчик увлекался картинками-головоломками, появление нового чело-века сделало его более агрессивным, он больше стал плакать, перестал слушать и даже начал кусать других детей. Это было последней каплей, которая переполнила чашу терпения. Группа родителей направила жалобу директору. Они заявили, что это было безответственно позволять Джону учиться в одном классе с их детьми. «Вы должны что-нибудь предпринять!»
В мае состоялась еще одна беседа с директором. Родителям сообщили, что после того, как Джон довел до болезни первого учителя, он начал преследовать других детей. Было приня-то решение, что Джон проведет остальную часть учебного года дома, и родители должны были показать сына психиатру. Они сделали это во время летних каникул. Джону поставили диагноз: аутизм. Родители об этом слышали впервые. Но голос психиатра убедил их в серьезности этого диагноза. Детский психиатр предложил снова отравить Джона в его детский сад после того, как закончатся каникулы. Но и дома, и в школе ребенок нуждается в структурированном подходе, системе поощрений за хорошее поведение. Слова психиатра вселили надежду в сердца родите-лей. Но в то же время, они не могли отправиться от потрясения: Джон страдает аутизмом. Они поняли, что аутизм это серьезное нарушение развития, что это неизлечимо, что потребуются годы терпения и специального подхода, прежде чем его поведения сможет измениться. Они прочли всю литературу об аутизме, которую смогли найти. Но это только усилило их потрясе-ние. У Джона очень серьезное нарушение. Их мучила мысль, что Джон будет обузой всю жизнь. Такого они не могли себе даже представить. Но они знали, что они должны бороться вместе с Джоном.
Сейчас он ходит во вторую группу детского сада. У Джона новая учительница, которая к нему очень добра. Она большой идеалист. Она с радостью приняла Джона в свою группу. В перерыве между занятиями она разрешала ему не выходить на улицу, т.к. игровая площадка пу-гала Джона своей трудностью. Это помогло. Согласно рекомендациям психиатра, специальная система поощрения была разработана для Джона с тем, чтобы помочь ему научится вести себя лучше и перестать плакать, кусаться, драться, кричать и бесцельно бродить по комнатам. Сна-чала с помощью учителя был составлен список, в котором были перечислены все признаки его разрушительного поведения. Учитель стал уделять этому особое внимание. В качестве возна-граждения Джон получал медвежат, вырезанных из разноцветной бумаги. Чтобы собрать мед-вежат всех цветов, Джону приходилось поработать. Эта система поощрений помогала не только в детском саду, но и дома. Джон стал более спокойным, при этом он был фанатичным охотни-ком на медведей. К Пасхе две коробки оказались заполненными бумажными медведями. В те-чение года он учился клеить, складывать картинки-головоломки и петь, спокойно сидя за пар-той. Все остальное время он оставался неуправляемым. Он почти не разговаривал, он умел строить предложения, но часто использовал неправильные слова и постоянно путал «я» и «ты».
Новая проблема возникла с родителями других детей. Джон получал вознаграждения (бумажных медведей), а другие дети нет. Инспектор во время своего посещения детского сада отметил, что данный подход учителя нарушил «эмоциональный климат» в группе, т.к. учитель уделял слишком много внимания одному ребенку, которому, вероятно, не место в этом детском саду.
В третьей группе у Джона осталась прежняя учительница, к этому времени она уже могла справляться с ним, хотя это требовало от нее огромных усилий. Речь его все еще была слаборазвитой. Социальный контакт еще не был возможен. Джон был замкнут. Тесты, прове-денные с целью определения его готовности к начальной школе, показали низкие результаты в следующих категориях: концентрация внимания, словарный запас, способность к самостоя-тельной работе и объем внимания. Он хорошо справился с психомоторным заданием, с состав-лением картинок-головоломок и с задачами на сложение. Предполагали, что переход в началь-ную школу будет очень трудным для Джона. Его разрушительное поведение, отсутствие кон-центрации внимания, неадекватное использование речи могли стать основными препятствиями. Нужно было найти небольшую школу, которая бы согласилась принять Джона. Также высказы-вались советы отправить Джона в специальную школу-интернат. Но родители отвергли эту идею.
Трудности, с которыми сталкиваются главные герои этой истории, являются результа-том того, что называют «наивным представлением об интеграции». Учителя, директора, ин-спектора не имели специальной подготовки по аутизму, они также не обращались за квалифи-цированной помощью в консультативные центры к специалистам по аутизму. Но им пришлось за это заплатить очень высокую цену. (Одному учителю пришлось даже взять больничный из-за напряжения, который он испытывал при работе с аутичным ребенком). У родителей Джона были огромные проблемы: отсутствие понимания, неуверенность, чувство вины. Эта ситуация создала трудности и для других детей, Джон получал вознаграждения, а они нет... Но самый большой гнев и отчаяние испытал сам Джон.
Вернемся к Джону.
Выбор пал на маленькую школу, в которой было три класса. Он мог ходить в школу вместе с соседскими детьми. При зачислении Джона в школу директор поставил несколько серьезных условий. «Джон будет посещать школу, если сможет адаптироваться к ней, а не на-оборот. В конце — концов, есть специальные школы, где всегда ею примут». (К этому времени в деревне все уже знали Джона). Родители понимали, что в школе ему будет очень нелегко, но все зависело от учительницы.
Несмотря ни на что, Джон имел способность к учебе. Он был сообразительным мальчи-ком, но его всегда нужно было направлять. Зная его интеллектуальные способности, родители настаивали на том, чтобы он продолжал учиться в этой школе. Они еще раз встретились с ди-ректором, который сообщил, что учитель больше не справляется с Джоном и что другие дети не должны страдать из-за его проблем, что он мешает им учиться. Родителям предложили снова отвести Джона в детский сад, но они отказались. Мальчик уже был в том возрасте, когда он должен ходить в школу, а не в детский сад. Поэтому Джон остался в начальной школе. Учитель согласился использовать методику модификации поведения. Он был готов попробовать с Джо-ном, но следовало учитывать, что в классе были и другие дети. Поэтому в дальнейшем было решено пригласить в помощь учителю коррекционного педагога, который занимался Джоном 6 часов в неделю в то время, когда остальные дети имели уроки чтения и письма. Занимаясь ин-дивидуально с учителем в маленьком классе с серыми стенами, Джон чувствовал себя спокой-нее. Учителю часто удавалось удерживать внимание Джона, особенно если он подкреплял свои слова карточками. Именно здесь он произнес свои первые слова в начальной школе.
Через два месяца Джон научился читать буквы, потом слова, и спустя некоторое время он мог читать предложения. Он хорошо справлялся с арифметикой. Но часы, проведенные вме-сте с другими детьми, были менее успешными для Джона. Он не мог успевать за другими уче-никами. Объяснения учителя были ему непонятны. Дома Джон делал только те задания, кото-рые он получал от коррекционного педагога. Все, чем дети занимались в классе, было для него недоступно. То же самое происходило, когда дети отправлялись на прогулку в лес. Джон всегда шел последним. Учителю постоянно приходилось следить за ним. Джон не имел ни малейшего представления о том, какая опасность ожидает его на дороге. В конце года учитель составляет отчет о каждом ученике. Отчет Джона резко отличался от всех. Он состоял только из записей, сделанных коррекционным педагогом. В этом отчете он похвалил Джона за старание, с кото-рым он занимался в этом году.
Джону было предложено остаться в этом же классе на второй год, чтобы пройти про-грамму еще раз. Что он и сделал. В течение этого года он научился читать, продолжая получать помощь от коррекционного педагога: индивидуальный подход принес хорошие результаты.
Наконец Джон смог учиться. Он все еще чувствовал изолированность от других детей и часто во время уроков он внезапно начинал плакать. Но дома все были в полны энтузиазма: мы смогли переломить ситуацию! Теперь результаты Джона можно было выразить оценками в от-чете, так же как и у других детей. Джон почувствовал, что отметки, которые он получал на уро-ках, были признаком признания его успехов. Кроме этого, мама Джона постоянно давала это ему понять своими восторженными реакциями. Постепенно Джон понял, что оценки имеют большое значение. Так был найден внешний стимул к учебе. Джон провел в начальной школе еще несколько лет. Невозможно описать их подробно, но мы можем рассмотреть наиболее су-щественные моменты.
Лучше всего у Джона шла работа с цифрами. Деление, умножение, десятичные дроби были для него детской игрой. Речь все еще представляла для него большую трудность. Через четыре года обучения в начальной школе он уже хорошо читал, но это было скорее механиче-ское чтение. Особенно много проблем у него было с правописанием. А понимание прочитанно-го было просто катастрофичным.
Такие предметы как история, география, природоведение Джон не понимал совершенно. Казалось, он не в состоянии понять, что происходит в окружающем мире. Он выучивал учеб-ный материал наизусть, но в действительности он воспринимал мир как хаос. Социальное взаимодействие, сложная паутина вопросов и ответов, что можно делать и что нельзя, как вый-ти из трудной ситуации — все это было для него ночным кошмаром. Это объясняет чрезмер-ную зависимость. Он нуждался в помощи во всем. Из-за этого ему часто не удавалось заняться чем-либо. Но время, проведенное в школе, было более предсказуемым, чем, например школь-ные каникулы. Во время каникул он не знал, как убить время.
Язык Джона также развивается медленно. Большие трудности у него вызывали личные местоимения. Он часто повторял то, что говорили ему, резко отвечал на вопросы, путал значе-ния слов или воспринимал слова буквально. Особенно поразительным было отсутствие вооб-ражения. Он никогда не высказывал собственных мыслей, потому что он не мог их сформули-ровать. Он просто копировал то, что говорили другие люди.
Его поведение не становилось менее странным: он неоднократно повторял одни и те же действия. В отношении еды и сна придерживался неизменных ритуалов, испытывал сильную привязанность к некоторым объектам, мог внезапно заплакать или рассердиться. На протяже-нии всей начальной школы Джон оставался трудным ребенком, большой обузой для родителей и учителей, одноклассники не понимали его. Они находили его странным, а иногда он даже пу-гал их. В основном для них он был предметом насмешек. Их забавляло, что он всему верил. Вы могли сказать ему что угодно, и он будет считать это правдой. Он все воспринимал буквально. На него всегда можно было выплеснуть свои эмоции, он был идеальным козлом отпущения.
Если перечислять все удары, ушибы, синяки, порванную одежду, потерянные портфели, варежки, т.е. все то, с чем приходилось мириться в своей жизни Джону, список был бы беско-нечным. Невозможно передать, сколько страданий он испытал в школе от учителей: его нака-зывали, ругали, били. Непонимание, с которым он столкнулся в школе, было огромным. Но не меньше в те годы было и желание помочь. Энергия, которую потратили его родители дома, по-сле школы, в выходные и на каникулах, не поддается описанию. Когда Джон садился делать домашнее задание, его мать всегда была рядом. Она объясняла слова, проверяла уроки, задава-ла ему вопросы, которые придумывала сама для того, чтобы помочь ему понять что-либо. Ко-гда поведение Джона становилось неконтролируемым и родителям приходилось терпеть его вспышки гнева, вероятно, они думали, что их силы и терпение не безграничны.
В отчете, который Джон получил по окончании начальной школы, было записано сле-дующее: «Джон научился читать и писать, а также решать арифметические задачи. Он подго-товлен к обучению в средней школе. Но Джон странный мальчик, он часто разговаривает сам с собой и редко с кем-либо еще. Мальчик не понимает, что происходит вокруг него, более того, окружающие не могут понять Джона. У него нет друзей, но это не огорчает его, т.к. он не осоз-нает этой потери. Все свободное время мальчик проводит дома с родителями, он скучает, но не может найти себе занятие. Джон отличается от своих сверстников наивностью: он не способен высказать суждение о там что хорошо и что плохо, он не знает, что является источником опас-ности и что безопасно. Разрыв с возрастом увеличивается».
Сейчас уже становится очевидным, что только в результате индивидуальных наблюде-ний и оценки, можно определить в какой среде ребенок страдающий аутизмом, будет чувство-вать себя лучше всего: гомогенной или гетерогенной, изолированной или интегрированной. Не существует готовых рецептов, которые будут иметь моментальный эффект. Главный во-прос заключается в следующем: сможет ли ребенок или взрослый человек должным образом адаптироваться к окружающим людям, которые понимают его?
В своей статье автор приходит к следующему заключению: «Нам необходима теория, в которой люди, имеющие нарушения в развитии, не будут отвергнуты, их будут ценить и при-нимать такими, какие они есть, а не такими, какими хочет их видеть узкий круг людей.
Когда Джон перешел в среднюю школу, не было необходимости сразу выбирать пред-мет, который он будет изучать. Но, как и в начальной школе, первое время Джону было очень трудно привыкнуть к новым учителям, большому количеству учеников, к кабинетной системе. Учителя относились к диагнозу Джона с большой осторожностью. Большинство да них услы-шали об аутизме впервые. Родители настояли на встрече с учителями, на которой они детально объяснили ситуацию, особенно подробно было описано поведение мальчика. Учителям объяс-нили, как следует реагировать в различных ситуациях. Многие учителя сначала воспринимали это с большой долей скептицизма. Основная ответственность была возложена на классного ру-ководителя. На встрече также был затронут вопрос о специальном образовании. И все-таки, Джон получил возможность попытаться стать учеником этой школы. Другим ученикам объяс-нили, что Джон часто будет нуждаться в помощи, например, найти свои учебники, открыть книгу на нужной странице или проводить в тот класс, где будет проходить урок. Также одно-классников предупредили о том, что Джон может иногда вести себя странным образом. Дети отнеслись к этому с пониманием. Первый год в средней школе прошел для Джона успешно. Ему даже удалось получить техническую квалификацию по работе с деревом.
На следующий год Джон решил изучать производство мебели. Но из-за плохой успе-ваемости по общеобразовательным предметам, ему пришлось остаться на второй год в том же классе. На этом среднее образование Джона было закончено. Экзамены сдать он не смог.
Но все же ему удалось получить аттестат о среднем образовании. Что происходило с Джоном в последующие семь лет, это очень длинная история. Но я попытаюсь кратко расска-зать, как он рос в эти годы.
Сначала, языковые проблемы оказались главным препятствием для его обучения а мас-совой школе. Он совершенно не понимал образные выражения и метафоры. Услышав такие фразы как «На нем не было лица» или «они еле унесли ноги», Джон начинал искать людей без лица или без ног. Если учитель хвалил его за удачную фразу и говорил «отлично», Джону каза-лось, что на него сердятся. Самую большую трудность у него вызывали слова с абстрактным значением, например, «влияние», «социальный», «экономика». Объяснить такие слова Джону было невозможно.
Кроме этого, Джон столкнулся с проблемами в высшей математике: математический язык оказался слишком трудным для него. Однако, родители очень много работали с сыном дома, объясняя тысячи непонятных слов и значений. Это, несомненно, помогло Джону, и его словарный запас стремительно расширялся с каждым годом, проведенным в средней школе.
С практическими предметами дела шли лучше. Сначала Джона заинтересовала работа по дереву, но это не стало его любимым занятием, т.к. для приобретения практических навыков требовалось много свободного времени. Родители постоянно поддерживали связь со школой. Мама Джона звонила учителям каждый день, расспрашивая их о различных предметах, о по-вседневных трудностях и о том, как они преодолеваются. Вскоре она стала тем человеком, ко-торого чаще других обсуждали на переменах в учительской. Многие учителя, увидев ее в мага-зине или на улице, старались избежать встречи. Социальная адаптация была настоящим муче-нием для Джона. У него были большие трудности с восприятием речи на слух, так как не мог следить за ходом мысли. Ему требовалось больше времени, чем другим детям в классе, чтобы понять учебный материал. Поэтому он часто перебивал учителя вопросами и нуждался в до-полнительных объяснениях. Это раздражало и учителя, и одноклассников. Все время, пока Джон учился в средней школе, он являлся предметом насмешек и издевательств. Он восприни-мал все сказанное буквально, что часто приводило к недоразумениям. Дети могли направить его в другой класс или закрыть в туалете, были случаи, когда его пальто было спрятано, а шины велосипеда проколоты. Он совершенно не мог устанавливать контакт с другими детьми. Когда ему это все-таки удавалось (он очень стремился), результаты оказывались плачевными. Все, что Джон мог сказать, было «стереотипным» и не имеющим отношения к теме разговора. Он всегда говорил одно и то же, и собеседники быстро уставали его слушать. Очень мало детей относи-лись к нему доброжелательно, не избегали его и называли по имени. Этих мальчиков и девочек он считал своими «друзьями». Но, в действительности, возможностей для человеческого обще-ния у него было крайне мало. Он хотел быть «обычным» ребенком, но дети не принимали его в свою среду из-за его неумелого общения, педантичной манеры речи и менторского тона. Он го-ворил так, словно читал книгу, часто повторяя фразы. Казалось, что научить его чему-либо просто невозможно. Дома родители прилагали невероятные усилия, обучая его, как поддержи-вать разговор, как задавать вопросы. Каждый вечер отец рассказывал Джону очень подробно, что произойдет с ним на следующий день: что он будет делать в школе, сколько у него завтра уроков и в какой последовательности. Благодаря такой подготовке, Джон мог спокойно идти в школу. По крайней мере, он знал, что его ожидает. Другим очень важным моментом было рас-тущее осознание Джоном того факта, что он не такой как другие дети. Он скорее чувствовал, чем понимал, что имеет нарушение в развитии. Начиная со второго года обучения в средней школе, он стал часто задавать родителям вопросы о себе. Почему ему не удавалось сделать то, с чем справлялись другие дети? Было огромное количество вопросов «почему», касающихся его речи, неспособности говорить в такой же манере, как это делают другие, его неловкости в об-щении, а также насмешек и издевательств со стороны других детей. Джон чувствовал себя бес-помощным, а родители мучительно пытались найти ответы на его вопросы.
Родители не хотели присваивать ему ярлык, поэтому старательно избегали разговора об истинной причине его проблем. Но осознание Джоном своего нарушения также оказало и пози-тивное влияние. Он хотел быть похожим на других, и это стремление в конечном итоге привело к тому, что Джон научился соответствовать требованиям. Внешне он стал такой же, как и его одноклассники. Сейчас ему 20 лет, и при встрече с ними вы не заметите в его поведении ничего странного. Он смог преодолеть много препятствий на своем пути и одержал полную победу.
Но цена этой победы была высока. Родители сделали все что могли, и сейчас они со-вершенно без сил. Год за годом, день за днем, мать Джона прошла с ним всю школьную про-грамму. Она должна быть адаптировать каждый урок таким образом, чтобы сделать его дос-тупным для понимания. Если бы у нас была возможность подсчитать, сколько часов было по-трачено на индивидуальное обучение этого ребенка дома, вероятно, мы получили бы цифру эк-вивалентную ставке учителя. Иногда на помощь родителям приходили соседи, занимаясь с Джоном по вечерам. Это было очень важно для родителей особенно в те дни, когда его мама была больна от перенапряжения, которое стало причиной психосоматических заболеваний и хронической усталости. Сейчас главная забота родителей — будущее Джона. Они со страхом думают, о том, что их семье может принести следующий год. Сможет ли Джон устроиться на работу? Он до сих пор очень зависит от родителей. И он не сможет выдержать конкуренции. Будет ли он в состоянии справиться с повседневными обязанностями на работе? Не станет ли проблема в коммуникации причиной отказа в работе? Родители понимают, что в настоящее время Джон будет продолжать жить с ними. Но о том, что ждет его в будущем, они даже ду-мать боятся.
Перечитайте последние два предложения из рассказа о Джоне: «Родители понимают, что в настоящее время Джон будет продолжать жить с ними. Но о том, что ждет его в буду-щем, они даже думать боятся».
Что определяет наш выбор «интегрированного» или «изолированного» типов образова-тельной среды? Прежде всего, мы должны ответить на вопрос: чему будут учиться дети в этой среде? Знания, которые получают дети, страдающие аутизмом, должны помочь им выжить в будущем. Будет ли их образование и подготовка иметь практическую пользу? На примере Джона, мы видим, что это не всегда так:
1. Навыки коммуникации были развиты слабо, при этом не учитывались особенности коммуникации аутичных детей.
2. Развитие социальных навыков не являлось частью обычной школьной программы.
3. Навыки самообслуживания и ведения домашнего хозяйства не были включены в школьную программу.
4. Навыкам игры и увлечениям не уделялось внимание, т.к. остальные дети успешно приобретали эти навыки в свободное время, в выходные дни и на каникулах.
5. Основной упор был сделан на развитие навыков работы. Но помогут ли именно эти навыки людям, страдающим аутизмом, в будущем? Как правило, при интегриро-ванном обучении к вопросу о профессиональной ориентации переходят слишком поздно.
6. Многое в приведенной выше истории указывает на то, что «функциональные учеб-ные навыки» в действительности были недостаточно функциональны и не имели большого практического значения. В будущем их применение в повседневной жиз-ни было бы крайне ограниченным.
Еще ничего не было сказано о том, какими беспомощными чувствовали себя Джон, его родители и учителя в течение многих лет. Если бы они только могли знать, что влечет за собой аутизм, и какие меры следовало предпринимать с самого начала! Часто выбор интегрирован-ной формы обучения приводит к краткосрочной победе, но при этом упускают из вида долго-срочные задачи.
Далее, там пишется о том, что
Подход к аутистам основан не только на любви, интуиции и правильных действиях. Иногда работа идет более успешно, если учитель имеет «гомогенный» аутистический класс. Это объясняется следующими причинами:
1. Учителя, которые работают только с аутичными детьми, приобретают в результате многолетнего опыта «чувство аутизма», которое позволяет им лучше понимать осо-бый характер этого нарушения.
2. Учителям, которые работают только 40% своего времени с детьми, страдающими аутизмом, а остальное время отводят другим детям, значительно труднее приобре-сти необходимые навыки. Например, помогая аутичным детям, учитель должен да-же думать по-другому, в противном случае ему трудно оценить «другое развитие» этих детей. Кроме этого, учитель естественно будет уделять больше внимания удов-летворению потребностей неаутичных детей, которым не трудно привлечь внима-ние учителя обычным способом, и которые хорошо взаимодействуют друг с другом. Вероятнее всего в классе, где имеется смешанный состав учеников, аутичные дети получат меньше внимания из-за своего поведения.
Тоже считаю, что лучше в массовой школе, но с возможностью индивидуальной поддержки ребенка специалистами-консультантами (ну и, конечно, чтоб учителя имели представление как работать с такими детьми). И это не только потому, что так лучше для самих детей. Не в каждом городе России можно добиться строительства школы для аутистов, даже по финансовым соображениям
Так что, перечитав, материал, который я сюда выложила, хочу подкорректировать немного свой пост...(проникнулась идеей "обратной интеграции"))
Нужно, чтоб в массовой школе был создан класс для детей-аутистов с адаптированной под них средой обучения (класс) и адаптированной постепенной программой интеграции.
Знания - это конечно хорошо, но необходимо, чтоб в школе их подготавливали (наряду с родителями дома) - быть максимально самостоятельными в дальнейшей жизни. Чтоб знания полученные в такой школе не лежали мертвым грузом, чтоб дети научились их использовать в жизни.
Как раз хотела сегодня поднять тему. Я к сожалению большое что могу написать письмо в открытую студию. Сил нет совсем на большее. Что то очень с точки здоровью у меня тяжелая весна. Хотя и понимаю что кто если не мы?
Так что, перечитав, материал, который я сюда выложила, хочу подкорректировать немного свой пост...(проникнулась идеей "обратной интеграции"))
Нужно, чтоб в массовой школе был создан класс для детей-аутистов с адаптированной под них средой обучения (класс) и адаптированной постепенной программой интеграции.
Знания - это конечно хорошо, но необходимо, чтоб в школе их подготавливали (наряду с родителями дома) - быть максимально самостоятельными в дальнейшей жизни. Чтоб знания полученные в такой школе не лежали мертвым грузом, чтоб дети научились их использовать в жизни.
Вот это прямо мои прошлогодние мысли. Казалось бы, ничего сверхестественного.
Но вот что мы имеем на деле. В городе официально имеется одна специализированная школа- сад для аутистов. В детском саду всего две группы с интегрированным обучением, количество детей-аутистов в таких группах - не более 5-ти. Они находятся в среде здоровых детей, что само по себе замечательно и для тех и для других. Однако нельзя отрицать, что возможности маленьких аутят все-таки более ограничены, чем возможности детей здоровых. поэтому зачастую, чтобы успеть, например, вывести всех одновременно на прогулку или вовремя уложить отдыхать в тихий час, воспитателям приходится одевать или кормить великовозрастных воспитанников. Никто уже и не ждет, что они могут сделать это сами. То же происходит и на занятиях. Если ребенок аутист, то автоматически подразумевается, что он не сможет освоить программу подготовки к школе для обычных детей, не сможет занимться с логопедом ( хотя платно - пожалуйста :004:) , не сможет учавствовать в праздничных спектаклях, и еще много чего не... Но это издержки отечественной педагогики. Если учитывать такие моменты, то интеграция - это единственный путь к социализации наших детей.
Про школу я уже писала. Интеграция заканчивается, аутисты изолируются в собственном мирке и даже если педагоги и пытаются ( хотя я не заметила) приучать их к самостоятельной жизни, то без практического примера перед глазами это у них плохо получается.
Поэтому я считаю, что возможности оптимального обучения для аутистов у нас в городе нет.
Антона, скорее всего, буду пытаться интегрировать в школу для детей с ЗПР из-за маленькой наполняемости классов.
вы такие ужасы про обычную школу выложили! если кто-то из родителей или учителей это прочитает, ни за что не согласится принять аутиста в обычный класс!
как все дети разные, так и все аутисты разные. мой сын от школы получает в основном позитив. негатив тоже помогает: на ошибках учимся, приобретаем опыт. 2 года мы не ходили к Марцинкевич. сейчас, увидев Игоря после этого периода, она сказала. что он очень сильно изменился в лучшую сторону, что аутизма как такового у него нет, остались только фобии и ритуализированное поведение, не мешающее нормальной жизни, контролируемое им самим. брать инвалидность, менять школу категорически не рекомендовала. именно в нашем случае эти цитаты из книг совсем не подходят. аутистов нельзя подводить под общую гребенку. поэтому лучше подумать над текстом обращения, чтобы не навредить детям, которые от обычной школы получают больше позитива, для которых она терапевтична!!!
вы такие ужасы про обычную школу выложили!
У меня нет личного опыта пребывания аутичного ребенка в школе, сравнить мне не с чем. Конечно, в приведенных отрывках из книги показана западная школа, это нужно принимать во внимание, если делать сравнения с нашими. Но и в наших школах с обычными детьми - и без того ужасов полно ( постоянно СМИ показывают и пишут про жестокость учеников, учителей, наркотики, криминал и т.п.). Это ведь все на пустом месте не возникает. Сама, проходя после работы мимо школы, где я когда-то училась, зачастую вижу девочек 13-15 летних, с пивом, сигаретами и разговорами такими, что уши мои в трубочку сворачиваются.. Это не просто мат, это некоторые подробности из их личной жизни, причем я не подслушиваю - они общаются на всю улицу! И это - девочки. Что уж про мальчиков тогда говорить. И мне , как маме аутичного ребенка совсем не хочется, чтоб в школе над ним смеялись и издевались такие вот одноклассники и злобствовали далекие от темы аутизма учителя. Я хочу защиты для своего ребенка, насколько это возможно в рамках образовательной системы. У меня не очень тяжелый с точки зрения степени аутизма ребенок, до школы еще есть время на коррекцию, но социальные связи между людьми он не понимает совсем, шуток и переносного значения - тоже. Понимает все - буквально. Судя по свидетельствам взрослых аутистов, приведенных в книге, это не поддается коррекции и доставляет много трудностей в их жизни. Одного этого вполне достаточно, чтоб стать в классе белой вороной. А еще и поведенческие проблемы могут вылезти...
Конечно, спектральные дети - все разные, лучше родителей никто не знает - может ли он сразу пойти в массовый класс. Кому-то, как вашему, самое лучшее и полезное - именно такой вариант. Кстати очень радуют ваши успехи и спасибо, что написали позитивный отклик про школу!
...Ну а что делать, если интеграция наскоком не пошла? "Обратная интеграция" на мой взгляд - самый оптимальный вариант. Она, как раз, может учесть индивидуальные способности и возможности каждого ребенка. Кто-то и сразу может перевестись в общий класс, а кому-то комфортнее будет остаться в "тестовом" (название можно любое придумать), во всяком случае - до того момента, пока социализация не достигнет определенного уровня.
В конечном итоге, что мы хотим от школы? Только получение аттестата? Или еще максимально возможной адаптпции к жизни общества. Если последнее, то не все аутисты способны адаптироваться самостоятельно, большинство из них нужно этому специально учить. Конечно родители, конечно - будут... Но, может частично в этом может помочь школа? Нужны программы, нужны специалисты (чтоб не боялись работать с аутистами). А их нет (или очень-очень мало). И в этом - проблема. И об этом нужно говорить.
вы такие ужасы про обычную школу выложили! если кто-то из родителей или учителей это прочитает, ни за что не согласится принять аутиста в обычный класс!
как все дети разные, так и все аутисты разные. мой сын от школы получает в основном позитив. негатив тоже помогает: на ошибках учимся, приобретаем опыт. 2 года мы не ходили к Марцинкевич. сейчас, увидев Игоря после этого периода, она сказала. что он очень сильно изменился в лучшую сторону, что аутизма как такового у него нет, остались только фобии и ритуализированное поведение, не мешающее нормальной жизни, контролируемое им самим. брать инвалидность, менять школу категорически не рекомендовала. именно в нашем случае эти цитаты из книг совсем не подходят. аутистов нельзя подводить под общую гребенку. поэтому лучше подумать над текстом обращения, чтобы не навредить детям, которые от обычной школы получают больше позитива, для которых она терапевтична!!!
Так в том то и дело, что все аутисты разные. Аутизм - это состояние, которое может захватиь как и ребенка с полностью сохранным интеллектом, так и того, у которого куча сопутствующих проблем. К сожалению, почти никто этого не понимает. Наверное, наша задача состоит в том, чтобы максимально донести это до народа. Ведь мы - самая заинтересованная сторона в выстраивании отношений между обычными людьми и аутистами. Лет пятьдесят назад общество не принимало левшей, стараясь их переучивать, однако теперь в любой школе к леворуким детям относятся с пониманием и принимают их особенность как норму.
Однако же , наеверное не найдется мамы аутиста, посещающего массовую школу, которая может сказать, что процесс обучения не стоит ей огромных нервов, потраченных на разного рода разборки с учителями. Насколько было бы проще, если б в школе имелась служба сопровождения детей-инвалидов! Пусть хоть один по аутизму, один по ДЦП - уже было бы легче! Чтобы учителя могли в случае необходимости проконсультироваться или попросить помочь позаниматься с ребенком.
я предлагала сопровождающего учителю. в ответ: "что Вы! зачем? пока я спраляюсь. и вообще у нас это не принято. что скажут другие дети?!" и именно в нашем случае я понимаю, что учитель права. прокосультироваться с психологом с ее выездом в школу тоже предлагала. ответ: "да я и сама пока справляюсь".
наилучший способ воздействия на общество и педагогов в частности именно то, чему посвящен этот день - распространение информации об аутизме во всех его проявлениях: тяжелых, легких, остаточных формах итд. идеал - какой-нибудь обязательный спецкурс по аутизму во всех педагогических вузах. но это вряд ли реально при теперешнем сокращении часов и ставок в вузах.
наилучший способ воздействия на общество и педагогов в частности именно то, чему посвящен этот день - распространение информации об аутизме во всех его проявлениях: тяжелых, легких, остаточных формах итд. идеал - какой-нибудь обязательный спецкурс по аутизму во всех педагогических вузах. но это вряд ли реально при теперешнем сокращении часов и ставок в вузах.
Это точно...
На календаре - 2 апреля.
К вопросу - почему необходимо распространение информации об аутизме... и о том, что это - не психическое заболевание, а нарушение развития и восприятия...
Гарольду 40 лет, у него умеренная степень интеллектуальных нарушений и аутизма, вербальные навыки отсутствуют. Он страдает аутизмом, но в течение всей его жизни с ним обращаются как с «психически больным». Он неоднократно проходил лечение в психиатриче-ских клиниках. Сейчас он находится в интернате, где живут взрослые люди с нарушением ин-теллекта без аутизма.
Гарольд — единственный человек с диагнозом аутизм в этом интернате. У Гарольда здесь очень плохая репутация из-за проблем в поведении: абсолютная пассивность в определенные периоды и экстремальная зависимость от любого находящегося поблизости социального работника. Иногда он начинает пронзительно кричать, стучать, царапаться или срывать обои. Как только эти проблемы приобретают длительный характер, его снова отправ-ляют на некоторое время в клинику.
Хотя люди, страдающие аутизмом, нуждаются в особом виде коммуникации, в интер-нате с Гарольдом общаются только вербальным способом. Им часто кажется, что он прекрасно пони-мает все указания и просто не хочет общаться из-за упрямства. Однажды он взял игрушечную гитару и «играл» на ней несколько часов подряд, чем довел всех до безумия. Гитару пришлось забрать, иначе, они полагали, он не захочет больше ничем заниматься.
Несмотря на то, что социальное взаимодействие представляет большие трудности для людей, страдающих аутизмом, в интернате основной упор делается на взаимодействие в груп-пе и коллективную работу. Обычно Гарольд чувствует себя очень счастливым, когда остается один. Но в интернате думают, что он должен научиться радоваться общению с другими: «в противном случае, он станет еще более аутичным».
Большинство социальных ситуаций представляет для него ловушку, из которых ему не удается выбраться. К нему предъявляют такие требования в социальной сфере, которые он не в состоянии выполнить. Из-за проблем в коммуникации он не может сказать: «Это слишком трудно для меня». Для того чтобы сообщить об этом, он царапается, кричит, кусается и срыва-ет обои. Все это означает: «Я не могу это делать, это слишком трудно».
Таких людей, как Гарольд, очень много. Профессионалы, неподготовленные к работе с аутизмом, всего лишь люди. Они могут терпеть некоторое время — несколько лет, невероятно трудных для обеих сторон, но однажды их терпению приходит конец. Если мы рассмотрим один обычный день Гарольда в интернате, мы сможем понять причины некоторых проблем.
Лучшее время дня — после полудня: три часа он работает в мастерской, получая при этом, как невероятную роскошь, индивидуальное внимание. Гарольда не учили использовать визуальный план (что было бы нетрудно, поскольку он легко различает фотографии), поэтому в своей работе он полагается на своего инструктора во всем. Он наблюдает за ним и инструк-тор, снова и снова, помогает ему. Это повторяется каждый день бесчисленное количество раз. Возможно, Гарольд думает, что от него требуется сосредоточенно наблюдать за инструктором, что это существенная часть работы. Но даже в это самое лучшее время дня он чувствует себя довольно беспомощным, т.к. степень его самостоятельности чрезвычайно мала.
Гарольду повезло, что в интернате существует фиксированный распорядок дня, что по-могает ему предугадать последовательность событий и дает ему чувство безопасности. Но вы-ходные и праздники и многие другие непредсказуемые перемены подавляют его. Это приво-дит к тому, что он начинает кусать руки. Видели бы вы шрамы на его левой руке!
Профессионалы часто пытаются вовлечь Гарольда в хозяйственные дела, такие как стирка, мытье посуды, сервировка или уборка стола, но это нелегко. Даже такое задание, как накрыть стол, которое нам кажется элементарным, представляет большую трудность для Га-рольда, поскольку он не понимает из каких отдельных действий оно состоит. Он смотрит, как это делают другие, и пытается копировать, но получается плохо: иногда он ставит слишком много тарелок, слишком мало стаканов, вилки справа, а не слева... Если бы он мог «увидеть», как это следует делать, он бы мог справиться с заданием. Но вместо этого он получает указа-ния в устной форме, «накрой стол». Он приступает к работе полный энтузиазма. Но уже через 5 минут его взгляд устремляется в пустоту. Перед ним огромная черная дыра непонимания, которая ведет в никуда. Гарольд цепенеет «Вы только посмотрите на него, он просто стоит и нечего не делает. Лентяй!».
Самая трудная часть дня для Гарольда это свободное время. К сожалению, каждый день у него более 8 часов свободного времени. Иногда его приглашают сесть за стол, где играют в карты. Гарольд садится и начинает раскачиваться - слишком близкое расстояние до других людей, смешки в его адрес и игра, которую он не понимает, все это становится для него невы-носимым. К счастью лидер группы быстро это понимает: игра в карты не для Гарольда, и дру-гие участники игры не рады его присутствию. Хорошо...
Но это не решает проблему свободного времени. Он стремится к различным занятиям, но не знает что делать, как, где и как долго. Его разрывают на части противоречивые чувст-ва — желание что-либо сделать и неспособность это выполнить. Тогда он начинает кричать или следует за воспитателем, который не знает, как помочь Гарольду при такой сильной зави-симости («Иди и посиди со всеми»), Иногда ситуация становится критической. В таких случа-ях он начинает кричать, кусаться, срывать обои.
...«Гарольды» встречаются часто и во многих учреждениях. Несмотря на самые лучшие намерения и прилагаемые усилия, отсутствие специальной подготовки по аутизму и малочис-ленность персонала приводит к самым плохим результатам. Долгие годы люди стараются сде-лать для него все возможное, но в конце концов, эта ситуация становится невыносимой и для них и для «Гарольда». Тогда принимают решение использовать лекарства, чтобы компенсиро-вать отсутствие специального ухода, необходимого для людей, страдающих аутизмом.
Тео Питерс.
Нужно больше грамотных педагогов и специалистов по аутизму, чтоб было как можно меньше искалеченных судеб, таких вот гарольдов....
Нужно больше грамотных педагогов и специалистов по аутизму, чтоб было как можно меньше искалеченных судеб, таких вот гарольдов....
Ага, а то мне тут в одной из коррекционных школ искренне попеняли за то, что я не даю Антону рисполепт. Может и придется, если нужно будет оперативно снимать тревожность. Просто обидно то, что люди даже не пытаются вникнуть в суть проблемы, а хотят замять только негативные проявления.
Девочки, а вчера хоть где-нибудь в СМИ прошла информация об аутизме? Я ТВ почти не смотрела.
По ТВ вроде не было никакой информации.
На Эхо Москвы вчера в 12:08 была передача "Помощь детям, страдающим аутизмом". Интервью с Сергеем Морозовым - передседателем Общества помощи аутичным детям. Можно прочитать - задать в google( эхо москвы, 2 апреля, аутизм).
На Эхо Москвы вчера в 12:08 была передача "Помощь детям, страдающим аутизмом". Интервью с Сергеем Морозовым - передседателем Общества помощи аутичным детям. Можно прочитать - задать в google( эхо москвы, 2 апреля, аутизм).
Погуглила, по-яндексила и ничего , кроме прошлогодней передачи (там, на эхо москвы с С.Морозовым), от 05.10.2009г. - не нашла...
Если кто нашел - киньте ссылку, плз.
Хотя вряд ли что-то было....
У нас на городском форуме обсуждается предстоящее введение платного среднего образования и платного медицинского обслуживания с 2011 года.
Вот ссылки на проект закона
http://government.ru/docs/8824/ (там много всего, но интересен раздел 2 )
и отклик в СМИ:
http://www.expert.ru/columns/2010/03/15/raznoe/
http://www.smolin.ru/duma/duma05/2010-02-12.htm
http://www.itogi.ru/russia/2010/10/149637.html
А это, насколько я поняла, информация с портала <Завуч.инфо>:
Главное в новой реформе - среднее образование переведут на платную основу.
Согласно планируемой реформе, государство будет оплачивать три урока
общеобразовательного минимума в первой половине дня, а во второй все уроки
(иностранный язык, физкультура, труд, рисование, информатика и т.д.) будут
платными.
Как отмечают федеральные СМИ, в общеобразовательных школах изменится
профильное обучение учащихся (более известное среди родителей и школьников,
как уроки УПК). Предполагается, что директор заключит договоры с
руководством предприятий, и ученики будут проводить два часа на его
территории, где им расскажут о различных профессиях. При этом, такие уроки
государством будут финансироваться только на 30%.
В частности, речь идет не только о платных услугах в школе (которые не
совсем понятно как будут внедряться в сельской местности), но и о
постепенной ликвидации профильных (педагогических) вузов. Часть из них либо
переведут в другие университеты, либо перепрофилируют в образовательные
центры. Ведь обучать детей смогут все желающие, после педагогических курсов,
которые дадут право сделать в трудовой книжке запись: <педагог>.
Так что в свете предстоящих перемен, проблемами наших детей никто вообще заниматься не будет.
Не до того сейчас государству. Не нужны они никому, кроме нас, родителей.
http://media-office.ru/?go=717898&pass=acab74dcbecd62179cebc2f9317ac9ac
надеюсь, что правильно, к сожалению, ссылки делать не умею. Это интервью именно от 2 апреля 2010 года
Lantana, спасибо! :flower: открылась ссылка, пошла читать ))
vBulletin® v3.8.7, Copyright ©2000-2025, Jelsoft Enterprises Ltd.