Olga_z
15.09.2007, 22:36
Ему был месяц, когда они познакомились, и исполнилось полтора, когда она забрала его к себе домой. Он знал ее очень мало - всего две недели коротких встреч - и едва ли думал, что жизнь его сильно изменится после того, как разных женщин в белых халатах, время от времени подходивших к его кроватке сменила одна, носившая пеструю разноцветную одежду. Да и откуда ему было знать, что жизнь бывает какой-то другой - вне этих обшарпанных больничных стен?
У него была заветная мечта. Он мечтал об этом всю свою сознательную жизнь - все полтора месяца. Иногда ему даже снилось, что мечта сбылась. Но он просыпался и горько плакал от горя, что счастье оказалось призрачным сном.
Однажды, когда силой неумолимых биологических законов его вдруг перетащило из уютного маленького мирка в этот большой, холодный, полный жестокости и бесчеловечности он вдруг перестал кричать, потому что почувствовал рядом женское тепло и вдруг стал есть - первый раз в жизни. Это была самая вкусная еда, какую только можно себе представить! Ее запах был совершенно ни с чем не сравнимым и этот вкус нельзя описать никакими словами! Потом он уснул, а когда проснулся, вокруг были обшарпанные больничные стены. Скоро ему снова дали еду, но она была совсем другой. И он стал мечтать опять ощутить тот неповторимый вкус.
Теперь он все чаще и чаще чувствовал женское тепло - его стали брать на ручки, и не только чтобы переодеть или вымыть; эта женщина в пестрой одежде стала даже кормить его на руках. Ощупью, почти вслепую он осторожно нащупывал выпуклости на ее теле и пытался схватить тряпичные складки. Она, кажется, угадала его желание - разделась и дала ему грудь, в тайне сама веря в чудо (давным-давно она читала в какой-то популярной статье о том, что каждая женщина может при желании разработать грудь, и молоко появится). Но чуда не произошло. Вкусной еды не было! И мальчик снова горько-прегорько заплакал. Его мечты в одночасье рухнули.
Дни шли за днями. Мальчик больше никогда не пытался ухватить грудь. Раз и навсегда он уяснил, что жизнь сурова - от голода ему умереть не дадут, но ничего хорошего и радостного ожидать не стоит.
А она, ухаживая за ним, начинала беспокоиться - вот уже прошла неделя, как они вместе; две недели, три. А он ее не начал узнавать; и улыбка у него была странной - он улыбался не в ответ на ее улыбку и не в ответ на улыбку бабушки или дедушки, а как бы сам себе, своим внутренним ощущениям. Начинал гулить, но обращался при этом только к игрушке, висевшей над его кроваткой.
Они оба и их взаимоотношения изменились в один прекрасный день, буквально за мгновение. А произошло это так. Мальчик потерял пустышку и стал тихо жалобно пищать - без соски ему стало тоскливо, хотя с больничных времен он хорошо помнил: чтобы получить соску снова нужно долго и громко кричать. Но к его удивлению вновь произошло то маленькое чудо, какое уже происходило раньше, но он думал, что это случайность - она быстро оказалась рядом и дала ему соску. Мелочь, а ведь приятно. Тут он в первый раз внимательно посмотрел в ее полные нежности глаза и сразу забыл о пустышке: "Агууу!", - сказал он, она сразу улыбнулась, и он расплылся в ответной улыбке. В его "Агууу" было столько искренней благодарности, что иначе и быть не могло. Оно обозначало: "Оказывается, ты меня любишь, я заметил!"
Так маленький мальчик узнал, что грудное вскармливание - это миф, зато на свете существуют мама и материнская любовь и это не миф, а реальность.
У него была заветная мечта. Он мечтал об этом всю свою сознательную жизнь - все полтора месяца. Иногда ему даже снилось, что мечта сбылась. Но он просыпался и горько плакал от горя, что счастье оказалось призрачным сном.
Однажды, когда силой неумолимых биологических законов его вдруг перетащило из уютного маленького мирка в этот большой, холодный, полный жестокости и бесчеловечности он вдруг перестал кричать, потому что почувствовал рядом женское тепло и вдруг стал есть - первый раз в жизни. Это была самая вкусная еда, какую только можно себе представить! Ее запах был совершенно ни с чем не сравнимым и этот вкус нельзя описать никакими словами! Потом он уснул, а когда проснулся, вокруг были обшарпанные больничные стены. Скоро ему снова дали еду, но она была совсем другой. И он стал мечтать опять ощутить тот неповторимый вкус.
Теперь он все чаще и чаще чувствовал женское тепло - его стали брать на ручки, и не только чтобы переодеть или вымыть; эта женщина в пестрой одежде стала даже кормить его на руках. Ощупью, почти вслепую он осторожно нащупывал выпуклости на ее теле и пытался схватить тряпичные складки. Она, кажется, угадала его желание - разделась и дала ему грудь, в тайне сама веря в чудо (давным-давно она читала в какой-то популярной статье о том, что каждая женщина может при желании разработать грудь, и молоко появится). Но чуда не произошло. Вкусной еды не было! И мальчик снова горько-прегорько заплакал. Его мечты в одночасье рухнули.
Дни шли за днями. Мальчик больше никогда не пытался ухватить грудь. Раз и навсегда он уяснил, что жизнь сурова - от голода ему умереть не дадут, но ничего хорошего и радостного ожидать не стоит.
А она, ухаживая за ним, начинала беспокоиться - вот уже прошла неделя, как они вместе; две недели, три. А он ее не начал узнавать; и улыбка у него была странной - он улыбался не в ответ на ее улыбку и не в ответ на улыбку бабушки или дедушки, а как бы сам себе, своим внутренним ощущениям. Начинал гулить, но обращался при этом только к игрушке, висевшей над его кроваткой.
Они оба и их взаимоотношения изменились в один прекрасный день, буквально за мгновение. А произошло это так. Мальчик потерял пустышку и стал тихо жалобно пищать - без соски ему стало тоскливо, хотя с больничных времен он хорошо помнил: чтобы получить соску снова нужно долго и громко кричать. Но к его удивлению вновь произошло то маленькое чудо, какое уже происходило раньше, но он думал, что это случайность - она быстро оказалась рядом и дала ему соску. Мелочь, а ведь приятно. Тут он в первый раз внимательно посмотрел в ее полные нежности глаза и сразу забыл о пустышке: "Агууу!", - сказал он, она сразу улыбнулась, и он расплылся в ответной улыбке. В его "Агууу" было столько искренней благодарности, что иначе и быть не могло. Оно обозначало: "Оказывается, ты меня любишь, я заметил!"
Так маленький мальчик узнал, что грудное вскармливание - это миф, зато на свете существуют мама и материнская любовь и это не миф, а реальность.