ichbinschwarz:
Я устала писать тебе письма, Кай.
Мне их некому отправлять.
Я тебя не ищу и не жду.
Сколько можно тебя ждать?
Давай расскажу, как у меня дела.
Как твои дела мне всё равно.
Мы когда-то гуляли за руку, Кай,
Но это было так давно.
Я вчера надела чулки
И пошла на бульвар.
Там меня трогали мужики,
Один пьян, другой стар.
А еще был такой мороз,
И ветер дул — хоть плачь.
А я надела только чулки,
Платье и легкий плащ.
И теперь я лежу в кровати.
у меня то озноб, то жар.
Завтра снова надену чулки
И пойду на бульвар.
У меня полбутылки вина.
У меня вся ночь впереди.
Где бы ты ни был сейчас, Кай,
Не приходи.
Tom:
Кружит-вьюжит снеговорот, хоть не выходи со двора,
Слышу, чей-то голос зовет: «где же ты, сестренка, сестра?»
Встрепенулась. Милый ты мой… Братец, брат!.. Бежать со всех ног…
Вижу — в горнице ледяной худенький сидит паренек,
Там ни свечечки, ни огня, руки стынут, зубы стучат,
Кличет он сестру – не меня – долгие недели подряд.
Мне навстречу порывается встать, ледяные цепи звенят,
А меня Аленкою звать, у меня вот тоже был брат...
Ночь мои дороги-пути закрутила в серую мглу,
Страшно мне сегодня идти, можно посижу тут – в углу?
Почему здесь холодно так? Ах, хозяин, вешний наш край,
Уж неделю добрую как, оглашает крик птичьих стай.
Там у нас земля горяча… Но беда не красит весны:
Братец мой, испив из ручья, обратился зверем лесным.
Кай, послушай, хватит сидеть, брось свою работу, пойдем,
Ведь тебе тут – верная смерть, у меня ж — какой-то, да, дом.
Если бы я только смогла удержать твою беду на весу,
Выскочит кусочек стекла, и тебя я, может, спасу.
|