Пишущие есть?

[jirafyonok]

А я давно писать перестала. Лет 7 назад писала рассказы, и до того ещё сказки и стихи. А потом перешла на художества. Иногда что-то созревает, но это очень редко. И в основном это ужасный ужас для тех, кто читает. Даже несколько ссор было с друзьями - мол, я везде вижу только мерзость и гадость. Так что уже и не лезу. Только недавно мужу втюхала пачку рассказов прочитать - после 4 лет совместной жизни.

[Скорпя Ёжкина]

Сообщение от полонеzz

это ж классика ЛВ уже

просто словоблудство повышенное

[jirafyonok]

А ещё недавно муж случайно диск отформатировал и все наши фоты и видео и тексты мои ушли в небытие. Собираю по знакомым и друзьям. Найду в компе - старую сказку выложу. Ещё школьная - первым читала младшим брату и сестре.

[jirafyonok]

Юфи

Зима была такой холодной, что малышу Юфи пришлось бы туго, если б не его дядя. Дядя Юфи от самых ногтей своих и до кончика хвоста был профессиональным валяльщиком. Не то что бы он целыми днями просиживал в душной гнусной землянке. Нет. Дядя Юфи имел вкус к этому делу и если и принимался за дело, то меньше, чем шедевр не получалось.
Юфи вытянул ногу из валенка, поджал ее, переставил валенок вперед и сунул ногу обратно.
- Да. – Прошептал он, восхищенно оглядывая валенок. – Если уж вот дядя возьмется, то уже и не жди ничего другого. Если уж дядя, то можно быть спокойным. – И Юфи, на всякий случай хлюпнув красным замерзшим носом, вздохнул, оторвав взгляд от валенок, вытянул вторую ногу и продолжил прогулку.
Когда Юфи проходил мимо большого дуба, он увидел, как кто-то роет снег. Весь снег вокруг дуба был разрыт и возле самого ствола копошился кто-то мохнатый. Юфи утвердительно сунул ногу в валенок, снег скрипнул. На Юфи обернулась мохнатая рыжая мордочка с беспокойными напуганными глазами.
- Это… Я тут… - Пробормотала мордочка и потерла огромной варежкой нос.
- Я Юфи, я вас знаю, вы нам читали про Зеленую Деву весной.
- А-а-а – Мохнатое существо солидно выпрямилось и деловито поправило стопку листов под мышкой. – Нда. Я Банси. – Он протянул мохнатую лапку. – Я тут… стихи сочинял. Я сейчас пишу про Белую Деву.
- А снег? – Юфи оглядел взрытую полянку.
- Я думал… тут летом эти были… росли… желуди. – Банси почесал за ухом и оглядел полянку. – А их нету. Вот. - Банси полез за пазуху. Один только. – Он вытащил откуда-то обледенелый желудь и начал отчищать его от грязи и тереть лапой. – Хочешь половину? – Банси сглотнул слюну и с надеждой посмотрел на Юфи.
- Н-нет, спасибо, я недавно завтракал. – Помотал Юфи головой и еле поймал огромную шапку, слетевшую с нее.
Банси облегченно вздохнул и сунул желудь обратно.
- А знаешь, знаешь, Юфи, а давай я тебе свою балладу прочитаю. Я ее вчера написал. – Банси стащил зубами варежку и начал искать среди листов. – Вот: «Баллада о темно-синем вечере».
Банси умял лапой снег и сел в него. Юфи влез поглубже в валенки ногами и присел на их края.

Был темно-синий вечер
Везде темным-темно.
И был в тот вечер ветер
Стучал и бил в окно.
И шли по лесу трое
Средь сосен трое шли.
И где-то по дороге
Себе Печаль нашли.
Печаль сидела тихо,
Ресницами шурша,
Закутавшись в платочек,
Едва-едва дыша.
Они ее согрели
И дали шоколад,
Попили и поели,
Легли под куст и спят.
До самого восхода
Печаль их стерегла,
Подушки им взбивала
Ни капли не спала.
Они живут поныне,
Их трое тех друзей.
Печаль осталась с ними,
С печалью веселей.

Банси удовлетворенно поерзал в снегу.
- Нда. – Юфи серьезно нахмурил бровки. – Это баллада! – Он сосредоточенно посмотрел на растрепанного и счастливого Банси. – У меня дома печка, а вечером будет торт…
Банси навострил рыжие уши.
- Да? Печка и торт? А-а-а, здорово…
- Да, да печка и торт. Я знаешь что думаю, если тебя нигде не ждут, может, пойдем ко мне?
- Да нет, не ждут, я даже с удовольствием, если к тебе. У тебя и валенки с цветочками, ух ты!
- Да. – Юфи замялся. – Только я в них медленно хожу.
Банси уже встал из снега и натянул свои варежки до самого локтя и теперь стоял и почесывал одну лапку другой.
- Холодно, однако. – Заметил Банси.
- Снегу много. – Возразил Юфи. И с тоской посмотрел на валенки и высокий снег.
- Давай я буду прокладывать дорогу. – И Банси начал разгребать и утаптывать снег всеми четырьмя лапами.
И они направились к домику Юфи.


***
- А я люблю хвойное. – Сказал Банси, намыливая себе левую лопатку. – От него пахнет шишками, а если когда лето, то от него пахнет теплым днем в сосновом лесу, а сковородку под торт лучше смазывать тонким слоем масла. – Банси переложил мыло в другую руку и стал намыливать правую лопатку. Если толсто, то плохо поднимается.
- А я больше люблю земляничное. Сказал Юфи, поправляя на шее завязки от большого тяжелого передника. – Вон там горячая вода. – Махнул Юфи эмалированной сковородкой в одну сторону. – А вон там полотенце. – И Юфи хотел было махнуть сковородкой в другую сторону, но передумал и стал посыпать ее крошками. – А как ты думаешь, чернослив и изюм туда класть?
- Угу. – Пробубнил Банси, пытаясь намылить себе спину. Мыло проскальзывало между пальцев и упорно не хотело мылить спину. Банси то так, то эдак выворачивал руку и наконец успокоился, положил мыло на край скамейки и поудобней устроился в деревянной бадье с водой.
- Да. А еще корицу. – Мечтательно произнес Юфи, засыпая крошками пустые места на сковородке.
- И мой желудь, давай мы положим туда мой желудь. – Обрадовано встрепенулся Банси.
- Желудь? Зачем Желудь? Нет, я из желудей салат люблю или суп.
- А в торт? Нельзя?
- Лучше кофе. Точно, мы сделаем кофе. – Подытожил Юфи, засовывая сковородку в печь.
- Ух ты, кофе! А это как? – Банси зашлепал по комнате и заглянул Юфи за плечо.
- Там полотенце. – Юфи сосредоточенно отмерял что-то по капле в ложку. – На стуле, в полоску такое.
- А что это? – Банси уставился на склянку и пристально следил за падающими каплями.
- А это микстура моей бабушки. –Деловито объяснил Юфи, помешивая что-то в ковшике. – Ювелирная работа. – Юфи полез на полку и достал оттуда два фужера. – Эту микстуру надо пить по праздникам, чтобы было праздничное настроение. Мне так бабушка говорила. Юфи налил из ковшичка в фужеры поровну темного питья и, обметя стол рукавом, поставил их против стульев.
- Красиво. – Прогундосил уже обсохший Банси, жмясь к печке и засовывая руки чуть не в самый огонь.
- Тебе надо халат. Сейчас я. – Юфи взял свечу и ушел в маленькую спаленку.
Банси стоял около печки и слушал, как трещали дрова и как тихо было в избушке, как за окном свистел ветер. Еще он смотрел на огонь и щурил глаза от тепла, тишины и спокойствия.
Из спальни вышел Юфи и выволок огромный халат с капюшоном и толстые шерстяные носки. Банси оделся и они оба уселись в кресла напротив печки и каждому нашлось по пледу, чтобы укрыть ноги.
- Вот будет весна и дуб снова покроется листвой. И ты снова будешь читать нам под дубом балладу о Зеленой Деве. И там соберутся девчонки и обступят тебя со всех сторон. И ты будешь стоять среди них и, улыбаясь им что-то объяснять. А, кстати, где твой бант? Помнишь, ты приходил под дуб с фиолетовым бантом на шее, шелковый, длинный бант, где он?
- Я взял его у Лесника. Совсем на чуть-чуть, Лесник перевязывает этим бантом коробочку с подарками.
- Кому? Он же живет один?
- Себе.


***
Они еще посидели. Потом Юфи вынул торт и начал готовить крем.
В дымоходе что-то пыхнуло, зашипело и в комнату влетел светящийся комочек. Влетел и заметался по комнате.
- О! – Воскликнул Банси. – Это же ханни – летающая звездочка. Эй! Не уходи, у нас праздник.
Звездочка заметалась по комнате, чуть не утонула в бадье с мыльной водой, стукнулась об стекло и юркнула обратно в дымоход.
- Они всегда так. – Сказал Юфи, не отрываясь от взбивания крема. – Ничего не слушают, только бьются об стекла и мечутся по комнате. А у нас еще торт и кофе из желудя и праздник.
- Какой торт? – Глухо донеслось из трубы.
Банси подошел к печке и, пытаясь заглянуть в трубу, объяснил:
- С черносливом и изюмом. С Новым Годом Вас! И с корицей. Вкусный. А еще тут печка и камин и микстура для настроения.
- Шерсть спалишь! – Пискнул Юфи, отскакивая от камина – он подбросил туда слишком много хвороста.
- А что, праздник? – Спросила звездочка, вылезая из дымохода.
- Конечно!
- А я, право, и не заметила. – Произнесла звездочка, охорашиваясь. – И то сказать, на улице холод, метель, никого нет, здесь и праздник ненароком пропустишь. А что за праздник-то?
- Новый Год наступает. – Охотно объяснил Банси.
- Ну-ну. – Звездочка уселась поудобнее в кресло-качалку и укрыла ноги пледом.
- Я – Банси, а он – Юфи. Он торт делает, у него тут все есть и валенки в цветочек.
- Ой, с цветочками! покажите.
Юфи расцвел и снял передник. сначала они посмотрели валенки, потом послушали балладу Банси, а потом звездочка им спела и сказала, что ее зовут Зизи.


***
Солнце заливало светом комнатку. Банси смотрел в окно и листал какую-то книгу. Юфи чинил лыжи.
- А солнце какое! – Просипел Банси.
- Ага! Светлое, хорошее, просто удивительно. – Прошипел Юфи.
Они старались говорить шепотом, чтобы не будить Зизи, она спала в маленькой спаленке с камином.
Юфи завинтил последний шуруп, убрал отвертку и начал примерять короткую лыжу на босу ногу. Налюбовавшись лыжей, он взял вторую и поставил их к двери.
- Вот будет снег хороший и пойдем кататься на лыжах, а потом на санках, и потом весна будет, а там и лето, а летом и желуди и ягоды.
- И шишки. – Добавил Банси.
- И шишки. А после лета осень, а там – Новый Год, зима, опять будем на лыжах и на санках, а еще можно из снега крепости строить.
Банси: И снеговиков.
Юфи: Да. И снеговиков. У нас будет кофе из желудей.
Банси: Знаешь, что я сделаю с желтой лентой, которую ты мне вчера подарил? Я перевяжу ею подарок Леснику.
Юфи посмотрел на рыжего мохнатого друга с вниманием: Это здорово.
Банси: А еще у нас будет торт.
Юфи: И хвойное мыло.
Банси: И земляничное.
Юфи: Ага. Давай пойдем, посмотрим, сколько снегу на улице.
Банси: Давай.

Они взяли линейку и пошли мерить глубину снега на улице.

[Золотуся]

Какая чудесная сказка Спасибо!

[jirafyonok]

И вам спасибо. )

[mu_mu28]

Сообщение от IvanCoFox

Мой вечный спутник — серый город,
В одежде из окраин пыльных,
Не любит небо и просторы,
И прячется в разводах мыльных

Усталых улиц и проспектов,
Да в паутине площадей.
Инкогнито. Печальный некто,
Уставший от своих людей.

Мы в сердце, печени и легких
Большого города живем,
Мы из его артерий соки
Глотками жаждущего пьем.

Он болен. Нами болен, люди !
И нет лекарств от наших ядов,
До самой смерти с ним мы будем,
Под тяжестью фонарных взглядов.

И мы больны — его печалью,
Его тоской в дождях прохладных,
Туманом скрыты — бледной шалью
Закутаны в своих парадных.

Он обречен на жизнь с недугом,
Бессмертием своим наказан,
Он замкнутым очерчен кругом
Своим несчастьем нам обязан.

Мой город — вечный серый путник.
Ветра подымут пыль с одежды,
И снова в путь, мой верный спутник,
Оправдывать твои надежды,

Мечтать о том, что боль не вечна,
И что в граните древних стен,
И куполах остроконечных
Есть то, что свергнет тяжкий плен.

И мы с тобой свободны будем,
Мой вечный спутник, город-друг,
Свободны станут твои люди
И замкнутый исчезнет круг.

И на холодный камень улиц
Весна торжественно войдет,
И город в голос, как безумец
Мне гимн о счастье запоет.

Это про Питер?
Мне кажется, у нас с Вами есть схожесть в виденье города!
Вот мое:
Угрюмый друг мой, как же мне близка
Печаль твоих озябших серых улиц.
Вскружила голову дождливая тоска,
И снова в слезах небо захлебнулось.

Холодный каменный рельеф твоих домов
В прозрачной дымке тающего утра.
Задумчивость соборов и дворцов,
Путь к вдохновенью каждую минуту.

Ты жизнь и смерть, к тебе бегу
В минуты горькие душевного ненастья.
И стоя на гранитном берегу,
Я утоплю в Неве свои несчастья.

Ты миф веков, но ты реальность дней.
В тебе таинственная пышность и услада.
Зажгутся тысячи твоих ночных огней,
И манит вновь меня вечерняя прохлада.

Ноябрь 1999
Еще тут можно почитать: http://foto.********/mail/mu_mu28/52

[IvanCoFox]

Сообщение от mu_mu28

Это про Питер?
Мне кажется, у нас с Вами есть схожесть в виденье города!

Написано, действительно, под впечатлением от Питера, но у меня, скорее, собирательный образ больших городов ))))))
Просто Питер - самый близкий мне большой город ))))

Спасибо вам за внимание к моему творчеству )))

[Матрёшка]

Сообщение от Скорпя Ёжкина

просто словоблудство повышенное

не наговаривайте на себя!

[ashka05]

И я загляну... может действительно пришла пора что-то выложить из стола.. Только грустно, как-то становится при перечитывании.

Ожидание
За окном плакала осень, плакала горько и искренне будто о ком-то без-возвратно ушедшем. Весна и лето остались призрачной сказкой, рассказанной в рождественскую ночь, светлой небылицей. Время остановилось, из памяти стерлись отдельные события жизни, как некоторые слова старого забытого письма, без которых нельзя восстановить смысл написанного. Жизнь уснула и весь окружающий мир затаил дыхание, ожидая какой-либо развязки.
Телефон...Она судорожно проверяла дышит ли он, будто нанялась си-делкой к этому совершенно “безнадежному больному”, ради того, чтобы ус-лышать голос, а не металлический гудок.
Ночь наступала, стремительно оттесняя день на второй план. Она пря-талась от навязчивых идей в свои сны, сворачиваясь калачиком, проникала в дальние уголки души, пытаясь избежать столкновения с мыслью. Но мысль находила ее везде.
Дождь заглядывал в окно и своим влажным тревожным взглядом смотрел на часы. Они стояли, они просто умерли. Но телефон жил..., только не мог ничего сказать. А она ждала...Она пыталась гипнотизировать и уговаривать его. Осень сочувственно качала головой, в которой блестела седина. Нельзя отказаться от времени, нельзя!
Календарь сорил датами на пол, напоминая о том, что жизнь идет сво-им чередом, и она выбросила его. Жизнь покрылась пылью и паутиной, но никого это не волновало.
Но время стало просыпаться и она решила вернуться в детство, хотя бы на несколько мгновений. Вспомнила, что все хорошее когда-нибудь кон-чается или уходит навсегда, что люди летать не могут, а самолеты - это большие птицы, что можно вложить свою маленькую ладошку в чью-то большую и будет тепло и спокойно... Она вспомнила так много, что ей стало страшно одной, и она вернулась.
Вернулась… , но чувство брошенной игрушки осталось в ней жить. Еще раз пролистав свою жизнь, сдувая с нее пылинки, она бросила прощаль-ный взгляд на телефон, который молчал, как и следовало ожидать. Она рас-правила крылья, зашуршав ими по полу, и вышла в окно.
Люди могут летать!
Ветер ворвался в пустую жизнь, разрывая паутину тоски. Стаи листьев закружились под потолком. Бодрящий холодный воздух расползался по уг-лам. И телефон зазвонил... Жизнь встрепенулась, ожила, будто знала, что так и будет. Звонок резал пространство времени на куски, проникая всюду и за-ставляя все звенеть вместе с собой. Но никто почему-то не откликался на этот призыв, и он перестал звонить. И только зеркало, еще хранящее ее отражение, прошептало: ” Она так ждала...”