Миллионы принца Лимона
Четыре года назад так же трудно было поверить, что прославленный Малегот станут вскоре сравнивать с купеческим клубом и называть «театром одного позера».
«Я сам буду заниматься всем: оркестром, концертмейстерами, режиссерами. Через полгода я буду знать оперное дело так же, как знаете его вы, — объявит на собрании получивший театр торговец бананами. — А что касается зарплат, ничем хорошим вас порадовать не могу. Работы будет много, а денег мало — это справедливо и правильно».
Скандалы один за другим стали сотрясать театр. Закрыт проект постановки Александром Сокуровым «Орестеи». Сорвана анонсированная к открытию юбилейного сезона премьера «Евгения Онегина». Зато успешно освоены бюджетные средства: в соответствии с постановлением городского правительства на подготовку и проведение мероприятий по случаю 175-летия Михайловского театра (серии концертов, фестивалей, создание и показ телепрограмм, издание буклетов и прочая) отписывалось 80 млн рублей.
Перед открытием сезона Кехман доложил, что сам потратил на косметический ремонт здания около 300 млн, подчеркнув:
— Это только мои собственные средства. Я буду вкладывать их и впредь. Других денег здесь не будет.
Однако спустя несколько месяцев объявил:
— Я потратил на эти цели все, что мог. Все-таки театр — бюджетная организация. Город тоже должен участвовать…
И город тут же объявил конкурс на проведение ремонта офисных помещений театра за счет городской казны.
Артисты тем временем слали президенту письма, жалуясь, что Михайловский театр встречает свой юбилей без худрука, главного дирижера, главного режиссера и заведующего оперной труппой; из репертуара ушли почти все оперы, «сцена постоянно сдается в аренду, в том числе для проведения корпоративных мероприятий, когда партер превращается в ресторан», а артистам задерживают зарплату, штатных сотрудников подводят под увольнение, «используя методы психологического давления и обман», новый директор «пытается отделить от театра одно из зданий (наб. канала Грибоедова, 4), которое десятилетиями использовалось для проживания артистов с семьями, имеющими там постоянную регистрацию», при этом «предпринимаются попытки лишения их прав на занимаемую жилплощадь путем изменения адреса здания, угрозы увольнения проживающих».
Среди прочих вынужден был уйти дирижер Андрей Аниханов, не выдержавший, по его признанию, хамства и некомпетентности нового директора.
— Последней каплей стало «Лебединое озеро», — рассказывал маэстро. — Кехман был на спектакле. Первая картина ему понравилась, а вторая — нет, потому что «медленно и печально плыли лебеди». Надо было повеселее. Кехман позвонил мне в антракте и предложил выпить коньяку, чтобы как-то оживить лебедей…
«Прежде чем стать директором, я нечасто бывал в опере и еще реже на балете. Это, как правило, были светские выходы с супругой. Обычно, когда в зале гасили свет, я засыпал», — признавался Кехман в одном из интервью. Но с познанием премудростей театрального искусства управился быстро — через два года платного обучения по индивидуальной программе получил вожделенный диплом.
Реформирование театра начнется с вымарывания имени Мусоргского из его названия, зато портрет Кехмана с растопыренными руками и зажатой в кулачке склянкой появится на афишах «Любовного напитка». А затем, облачившись в желтое трико, он выйдет на сцену в роли принца Лимона — точнее, его тушку вынесут на поклон в балете «Чиполлино».
«Любопытно, что этот вошедший в анналы спектакль не был дебютом Владимира, — не упустит случая поехидничать над выведенным ею в «Энциклопедии лоха» героем Ксения Собчак. — Старожилы, и я в их числе, помнят, как в 1995 году в Петербург привезли Хосе Каррераса и на приеме в гостинице «Европейская» Кехман на правах организатора вышел и спел! Эта картина стоит у меня перед глазами до сих пор: Каррерас, облокотившийся о стену, и Кехман…»
Не посягая на классический репертуар (угроза исполнить партию Трике в опере «Евгений Онегин», к счастью, осталась не реализованной), Владимир Абрамович не отказывает себе в удовольствии выдать со сцены песню про зайцев или затянуть «Город над вольной Невой» — как случилось во вверенном ему театре на учиненной здесь частной вечеринке главы компании Bosco di Ciliegi Михаила Куснировича. Ради нее в тот день была отменена плановая «Иоланта», о чем обладатели билетов узнали непосредственно перед запертыми для них дверьми театра. Прославленные подмостки предоставили под демонстрацию одежды, от верхнего платья до белья, по ходу которой особо отличилась дефилирующая в ночнушке от La Perla зампредседателя Государственной Думы Светлана Журова.
«Человек и кошка желтый фрукт тот примут…»
«Большую часть ответственности за то, что Владимир Кехман стал гендиректором театра, я беру на себя, — признавал занимавший в ту пору пост вице-губернатора Сергей Тарасов (ныне покойный). — Он сам ко мне пришел и предложил свою кандидатуру. Я уже знал Володю как очень успешного бизнесмена».
Оба, добавим, были к тому времени тесно связаны с дважды судимым Александром Ебралидзе, спонсировавшим, по предположениям ряда СМИ, продвижение Тарасова по карьерной лестнице. В принадлежащем Ебралидзе клубе на Мойке регулярно собирались «авторитеты», знакомые с хозяином еще с тех времен, когда тот был для них просто «Алик-рынок». В совете директоров ОАО «Талион» (Ебралидзе — основной его акционер) Владимир Кехман оказался в компании с Аркадием Ротенбергом, бывшим тренером Владимира Путина и гендиректором некоммерческого партнерства «Спортивный клуб дзюдо Явар-Нева».
Версия о том, что свои миллиарды «фруктовый король» сделал вовсе не на экспорте бананов из Эквадора, получила развитие в 2010-м — когда среди прибывших в порт Петербурга бананов обнаружили почти 120 кг кокаина. Компания JFC хранила молчание, и только по прошествии полутора недель подтвердила публично, что груз принадлежал ей, но контейнеровоз и «криминальный» контейнер принадлежат перевозчику — компании MSC Nora, с нее и спрос. В JFC утверждали, что контейнеры в порту отгрузки были опломбированы. В Петербурге выяснилось, что номер пломбы отличается от номера, заявленного в документах. Что, по мнению JFC, свидетельствовало о вскрытии контейнера в пути.
Кокаин среди приходящих из Эквадора в северную столицу бананов обнаруживали не единожды: 70 кг в 2005 году, несколько партий в 2007-м (21, 39, 17 и 13 кг), 21 кг — в 2008-м, 31,3 и 37 кг — в 2009-м.
Хочется только поинтересоваться: а как у всех этих нынче наводнивших Смольный людей с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем обстоит дело с глазами, ушами и носом?
|
