[МЕТАКСА™]

Во время зимней сессии я заметила, что Вика, которая на четвертом курсе вроде успокоилась и перестала уделять внимание моему мужу, очень плохо выглядит, ходит заплаканная. Девчонки сказали, что они пытались ее разговорить, но она молчала. Тогда мы всей группой попросила Лешу поговорить с нею. Он пригласил ее в маленькое кафе возле института после лекций, а я демонстративно ушла домой – сказала, что тороплюсь в поликлинику с Мишей, тем более что это было правдой.

Вернувшийся вечером Алексей выглядел потрясенным. Вика прорыдала у него на плече четыре часа. Оказалась, что она на шестом месяце беременности. По ее словам, она поняла, что быть с Лешей ей не суждено и попыталась устроить свою личную жизнь – стала встречаться с немцем лет сорока, который регулярно, каждые две-три недели в течение уже года приезжал в командировки. Фред, как рассказывала Вика, носил ее на руках, и она даже подумать не могла, что он давно женат и является счастливым отцом пятерых детишек. Узнала об этом Вика слишком поздно. Виктория ведь вполне сознательно забеременела и собиралась сообщить об этом Фреду, но тот почему-то не появлялся в Москве почти три месяца. Когда наконец он приехал и позвонил ей, Вика примчалась и сразу «обрадовала» будущего папу, но Фред не только не обрадовался – он грубо обругал Вику, прогнал ее, правда, предварительно дав денег на аборт. Однако на пятом месяце аборт без медицинских показаний делать никто не брался, нашлась лишь какая-то сомнительная акушерка, к которой Вика решила обратиться только в крайнем случае. А деньги Фреда она быстро истратила. Родители Вики жили в Смоленске, поэтому, конечно же, ничего не ведали о случившемся. И вот уже три недели Вика не имела представления о том, как ей быть. Становиться матерью она не желала категорически – ребенок без отца был ей не нужен. Малыш изначально являлся «ступенькой» к замужеству в Германию, Вика хотела осчастливить взрослого мужчину, у которого, как она полагала, еще нет детей, но Фред лишь разозлился – шестой ребенок от любовницы совсем не входил в его планы. Лешка попытался уговорить Вику оставить малыша, но столкнулся с яростным выпадом: «Кому он нужен, этот ребенок?!? Тебе? Вот и забирай! Но сначала стань ему отцом, потому что позориться – рожать без мужа – я не буду!».

«Так жаль малыша…» – закончил Лешка свой рассказ. А во мне будто бы что-то перевернулось. Не знаю, может, потому, что я никогда больше не смогу стать матерью, хотя очень молода, а возможно, из-за того, что меня, беременную, поддерживал отец моих детей, мне было очень жаль Викторию. Я решила поговорить с нею и, во что бы то ни стало, помочь сохранить жизнь ее малышу.

На другой день после лекций я подошла к ней и спросила, чувствует ли она, как шевелится малыш. Вика сразу же разозлилась и ответила, чтобы я не лезла не в свое дело. «Может, я чем-то могу тебе помочь?» – спросила я. «Конечно можешь. Отдай мне своего мужа» – злобно, сквозь зубы, прошипела она, глядя мне в глаза. Не зная зачем, я ответила: «Ради твоего ребенка – я согласна».

В тот же вечер я, плача, уговаривала своего любимого Лешку, отца наших сыновей, жениться на Виктории. «Ну, знаешь… я же не вещь какая-нибудь. Не могу. Не хочу, в конце концов. Я люблю только тебя и хочу быть с тобой. Давай усыновим Викиного ребенка». «Ты не понимаешь – рожать ребенка без отца ей стыдно, она скорее убьет его, чем родит! К тому же усыновлять нам никто не даст, ведь мы еще молоды, не работаем и у нас двое маленьких детей. А даже если и попробовать – сколько пройдет времени, прежде чем все документы будут готовы – малыш проведет в Доме Ребенка не менее полугода!» Я, сама не зная почему, любила в тот момент малыша Вики больше всех – больше Лешки, может, даже больше, чем Рому с Мишей. Вдруг меня осенило, и я перестала рыдать: «Леш! Она же стесняется рожать малыша без отца. А что, если ты просто признаешь себя отцом ее ребенка?». «Ну, если не надо жениться, я согласен» – обняв меня, покорно сказал Алексей.

На другой день я не пошла в институт, договорившись с Лешей о том, что он попробует решить все с Викой без меня.

Домой Алексей вернулся злой, с покрасневшим лицом. Рассказал, что Вике идея понравилась, но она предупредила, что растить малыша не будет, а, если мы так переживаем за этого ребенка, она откажется от него в пользу отца, то есть Лешки. Я захлопала в ладоши, обняла любимого и закричала: «У нас будет малыш! Как здорово!». Леша помолчал пару минут, и, когда я перестала прыгать от радости, сообщил, что весь поток теперь знает, что у Вики будет ребенок от него. «Представляешь, какими глазами на меня смотрели все однокурсники и преподы!»

Из-за этой истории Лешка не получил красный диплом, хотя шел на твердое «отл» – преподаватели явно занижали ему оценки и осудить их мы, по логике, не имели права – аморальный тип, отец троих детей в 22 года… Вике почему-то нравилось издеваться над нами, она будто бы мстила за свою не сложившуюся жизнь. На меня же весь институт поглядывал с брезгливой жалостью – хотелось поскорей его закончить, чтобы никого не видеть, не слышать сплетен и любопытных взглядов, мол, посмотрите, они все еще вместе! Неужели Анька потерпит такое?

Самое неприятное было, когда об этом узнала бабушка. Во-первых, она не смогла простить Лешке его мнимой измены. Во-вторых, категорически не хотела принимать будущего ребенка: «Гони его, Анна, вырастим Ромочку и Мишу сами». Алексей ходил с потемневшим лицом. Мне было безумно жалко Лешку и бабушку, но я и Алексей сошлись на мысли, что жизнь ребенка стоит того. К тому же мы решили никому никогда не рассказывать о том, что Алексей не отец этому ребенку, чтобы ни у моей мамы, ни у бабушки не возникло искушения советовать нам отказаться от малыша и чтобы впоследствии ребенок не чувствовал бы себя сиротой. А прощать или не прощать измену мужа – это уж мое личное дело, сказала я бабушке и Свете, которые не прекращали давать мне советы.

В мае Вика родила очаровательную девочку. Все оказалось просто – Вика оформила отказ от ребенка в пользу отца и у нас появилась Машенька.

Бабушка, увидев, как я переглаживаю пеленки и мои намерения насчет девочки серьезны, обиделась настолько сильно, что собрала свои вещи и в тот же день уехала под Нижний Новгород, к тете Вале.

Защитить диплом нам помогла Светка, которая была в шоке от происходящего, но все-таки терпеливо сидела со всеми детьми – с Ромкой, Мишей, своей Ксюней и новорожденной Машенькой.

Маша оказалась очень спокойной девочкой, словно чувствовала, что она в этом доме на правах гостя, будто бы понимала, что нам сейчас совсем не до нее – защита диплома. К тому же уехала бабушка, а Ромчик с Мишаней как назло без конца все раскидывают – вытаскивают посуду из кухонных шкафчиков, вываливают одежду из комода, рвут тетрадки с нашими с Лешкой лекциями, а Ромка умудрился разрисовать титульный лист моей дипломной работы.

Машеньку я полюбила сразу. Я смотрела на крошечное личико, и сердце мое сжималось от мысли, что ее могло бы не быть. Я чувствовала, что она – моя дочь, моя – я выносила ее сердцем, что просто произошла нелепая ошибка, и моя Манюня была выношена в животе другой женщины. Она даже похожа была на меня – те же темные кудряшки и карие глаза. Впрочем, Вика тоже была кареглазой, а волосы всегда осветляла.

На мою радость, Вика ни разу не попыталась увидеть дочь, и после защиты диплома мы больше не виделись.

Оставшуюся часть лета мы с Алексеем провели с детьми, я даже нашла время обойти всех врачей и устроить Рому и Мишу в садик. Леша занимался поиском работы, но долго искать не пришлось – ему предложили хорошее место по специальности.

Наступил сентябрь. Эта осень была одной из самых счастливых и спокойных в моей жизни. Утром Алексей отводил сыновей в садик, вечером, после работы, забирал, а мы с Машенькой оставались вдвоем. Маша ползала по квартире, а я успевала и постирать, и приготовить, и даже сшить детишкам красивые одежки. Шить я любила с детства – все мои куклы были необычайно красивы благодаря мне и маме, которая терпеливо учила меня пользоваться иголкой, а потом и швейной машинкой.

Часто ко мне заходила Света, которая тоже «разгрузилась» – последовала моему примеру и отдала в садик Ксюшу. Она рассказала, что ее муж, Кирилл, подумывает об открытии собственного бизнеса – чрезвычайно популярные джинсы пользуются огромным спросом, но есть сложности: где закупать, на что, как привезти? «А зачем везти?» – спросила я и протянула очаровательные джинсики, которые закончила дошивать час назад. «Это Мишкины, а Ромчик в своих уже неделю ходит в сад!» – гордо сказала я.

Вечером Света пришла к нам всей семьей – Ксюня сразу бросилась в детскую к мальчишкам, а Кирилл схватил и стал поглаживать и ощупывать джинсы, внимательно осматривая каждый шов. «Ни фига себе! Отпад! Где ты такую ткань достала?» – он посмотрел на меня горящими глазами. «Ну ты чего, Кирюх, с луны свалился? В «Мире Тканей» есть все, что угодно, даже лейблы!» – пожав плечами, ответила я.

Спустя несколько месяцев «американские» джинсы моего производства лежали почти во всех московских комиссионных магазинах. Вернее, никогда не лежали – их покупали в тот же день. Света ездила за тканью, забирала детей из сада, кормила Машеньку из бутылочки, а я шила, шила, шила…

Бабуля, неожиданно вернувшаяся когда Машуне исполнился годик, какая-то слишком умиротворенная и спокойная, рассказала, что соседкой тети Вали оказалась матушка, которая со своим мужем – священником, тремя детьми, старенькой мамой и двумя собаками жила в соседнем доме. Оказывается, бабушка и матушка Наталья подружились и бабуля стала регулярно посещать храм. Вместе с бабушкой в доме появились иконы, чистота и пироги. Бабуля, похоже, приняла Машеньку и простила Алексея.