[Ingrida]

Еще из другой главы немного повешу...
_____________________________________

[...]

От снега не осталось и следа, а в сыром, душном, тёплом воздухе витал запах пота. Повиласа я заметила издалека. Без пальто, в одних джинсах и клетчатой рубашке он прогуливался у входа в театр - взад-вперёд - и курил. Когда я подошла, он бросил сигарету и протянул руку, прохладную и влажную. У меня тоже всегда такие ладони. Перед встречей со знаменитостью я забежала в общественный туалет, долго держала руки под струей горячей воды, а потом под сушилкой, пока они не стали безукоризненно сухими и теплыми. Аршаускас повёл меня в устланный коврами полумрак большого здания. Он шел впереди энергичными шагами, я еле поспевала следом, ощущая в ногах и в сердце знакомый детский страх. Мы поднялись по лестнице, покрытой красным ковром, прошли по множеству мерцающих зеркалами коридоров, кое-где в приоткрытые двери виднелись просторные комнаты, полные пёстрых, причудливых, похожих на церковное облачение одежд. (Театр был когда-то моей самой большой мечтой, превратившейся со временем, как и все остальные, в камень, тянущий на дно, которого, как оказалось, не существует, можно лететь и лететь вниз, без конца...)

В одном из коридоров Повилас, пинком открыв дверь, ввёл меня в небольшую светлую комнатку. Зеркала, висящие одно против другого, расширяли её тесное пространство до абсурдной бесконечности. В одном углу выстроился ряд поношенных мужских ботинок, в другом небрежно валялось чёрное одеяние неизвестно какой эпохи. На подоконнике что-то мурлыкало радио, в замусоленном стакане скрючился в непонятный иероглиф засохший нарцисс. Сквозь тюлевую занавеску, прожжённую сигаретами, виднелись жёлтая кирпичная стена и серебристое небо.

Я сняла пальто. Повилас нахально оглядел меня с головы до ног - тут его взгляд немного задержался, - потом оценивающе уставился мне в лицо. Мне показалось, будто меня раздевают догола. Усадив меня в красное кресло, Повилас пошёл за кофе. Вскоре вернулся, ногой захлопнув за собой дверь. Кофе плеснул на вытертый вишнёвый ковер.

Тебя опять раздражают ненужные детали? А я хватаюсь за все эти случайные мелочи, как утопающий за соломинку. То, что я их вижу, служит для меня доказательством моего собственного существования; не смейся. Иногда я просто наслаждаюсь ими. Даже если это просто брошенная на тротуар жестяная бутылочная крышка с зубчатыми краями или разрисованная спинка сиденья в троллейбусе. Удивительно, что можно найти спасение, убедить себя в своем бытии, в реальности мира, просто задерживая взгляд на каких-нибудь красивых вещах или касаясь их кончиками пальцев.

Однако в этой комнате не было ничего красивого. Кроме лица Повиласа. Но ведь он некрасивый, хотя глаз от него оторвать невозможно?! Я закурила, из последних сил пытаясь преодолеть напряжение и внутреннюю дрожь. Повилас уселся напротив, на вращающийся стул. Закинул ногу на ногу, закурил, криво усмехнулся и вперил лишённый всякого выражения взгляд прямо мне в глаза. Наконец, почувствовав, что я скоро не выдержу затянувшейся тишины, спросил:
- Ну, детка, так чем я могу тебе помочь?