СЛОВА-СТРОКИ ,которые взяли за живое

[songbird]

Там есть дальше, в ЖГ был топ:

...Сгорает в кастрюле каша, в игрушках царит бардак,
А дочку назвали Машей, без умысла, просто так.
Глядишь на неё украдкой, не веря в свою судьбу,
А дочка мусолит пятку и мрачно кривит губу.
Растёт, головёнкой вертит, конфету зажав в руке,
А ты, улыбаясь, чертишь зарубки на косяке.
Конфета, потом - помада, с подружкой глоток вина,
И "Мамочка, ну не надо, я просто пройдусь - луна,
Ты, знаешь, а он хороший...", и роза на стебельке.
Паршивца зовут Серёжей, и ты с ним накоротке.

Свои вспоминая роли, волнуясь, сходя с ума,
Ты, вместо "Рехнулась, что ли?!", ей скажешь: "Решай сама.
Подумай, чего ты хочешь, дорог на земле полно...",
И будешь потом полночи бездумно курить в окно.
Как сделать, чтоб ей, малышке, зажёгся другой маяк,
Твои не достались шишки, колдобины, острия?
Прикрыть бы, укутать, спрятать... Чтоб жизнь не открылась ей,
И стала дешёвым ядом, как выдохшийся портвейн.

Дождавшись свою пропажу, увидишь, как в первый раз,
и всё про себя расскажешь, без вымысла и прикрас.
Про то, как дрожат ресницы, когда за душой - беда,
И первый, зараза, снится, пусть изредка, иногда,
И третий, четвёртый, пятый... любовь, понимаешь, Маш? "
И твой заезжает папа, впадая в семейный раж,
И Коля звонит, и Гриша, ну, помнишь, такой, в пальто?
Всё это, родная, слышишь?, должно быть, совсем не то.
Но я не жалею, дочка, себя на куски разбив..."
И скажешь, поставив точку: "Не бойся. Живи. Люби".


Затянешься, глядя прямо, и грянет - из темноты:
"Какое ты чудо, мама! Я тоже хочу - как ты!"

[Кириллова-мать]

***

Мы в детстве книжек начитались
про то, как шили паруса
из шёлка алого
лишь для того,
чтоб кто-то их дождался,
про девочку больную и слона,
которого хотелось ей увидеть,
и это было невозможно,
а он пришёл...
Как трудно быть слоном.



СЛУЧАЙНОМУ ЗРИТЕЛЮ

Наш дом — на сцене.
Нас выносят страсти
под золочёный занавес бумажный —
и мы живём — за актом акт — во власти
стихии упоительной и страшной.
Мы забываем
про чужие взоры,
не слышим свист, насмешки, брань и “браво”,
не знаем, как и по цене которой
нас бить и славить обретают право.
Да, мы — нелепы,
мы — необъяснимы:
любовь на сцене — в высшей мере странна,
и счастье напоказ — невыносимо,
и неприличны — без повязок — раны.
Ты наблюдаешь —
за барьером ложи, —
как ржавый гвоздь ярчайшую из красок
враз высекает из-под хрупкой кожи,
как корчатся от боли в мире масок...
А мы — живые.
Слышишь!
Мы — не маски.
Мы плачем настоящими слезами.
И это кровь, мой ангел, а не краски.
И эти роли мы прожили сами.

[лазутчица]

Из мешка на пол рассыпались вещи
И я думаю мир-это только усмешка,
Что теплится на устах повешенного
В.Хлебников

Люблю строки эти, очень лично

[Лёлик]

переболеть тобою как чумой
зависнуть на краю, ломая ногти
тонуть в любви
как в гибельном болоте
пугающей бездонной глубиной
скрывать недуг от посторонних глаз
искать противоядие безуспешно
быть рядом. но пока еще безгрешно
за ширмой лёгких и ненужных фраз
носить в груди повсюду эту боль
сгорая лихорадкой вожделенья
и с каждым днём быть ближе на мгновенье
к свободе избавленья, исцеленья
к минутам обладания тобой...
(с)

[Лёлик]

***
А умных нет. А глупых истребили.
А гениев под корень извели.
И девочку во мне не долюбили.
И женщиной во мне пренебрегли.

А может, просто счастья испугалась?
А может, просто к сути дорвалась?
А девочка со мной не наигралась.
И женщина со мной не наспалась.

Но было скучно вечно штопать рану
и вечно жить, и вечно быть в чести!
А девочке со мной не по карману.
И женщине со мной не по пути.

Ах, знаю, знаю! Слишком изменилась:
у всех была и всем изолгалась.
А девочка со мною не простилась.
И женщина меня не дождалась.

И я опять к ним истово влекома
прощеньем, возвращеньем и виной!
Но девочка со мною не знакома.
И женщина знакома - не со мной.
(с)

[alison]

Ангел с утра печален, пьет растворимый кофе...

Ангел с утра печален, пьет растворимый кофе,
Вот – вызывал начальник, господи, точка, ру…
И угрожал бессрочным отпуском на Голгофе,
И подарил бестселлер «Практикум по добру»...
Ангел терпел, как стоик, молча кусая губы,
Что тут, пожалуй, скажешь, сверху всегда видней,
«Если сейчас уволят – переведусь в инкубы,
В пятницу и субботу буду встречаться с ней,
Буду курить сигары, буду всегда при деле,
Вечной любви не выйдет, я обойдусь и так,
Пусть забирают душу, хватит с меня постели,
Пусть на другого дурня вешают всех собак,
Я не справляюсь – ладно, слаб и некрепок верой,
Ну, отправляйте к черту, но не учите жить!»
…Я для него, бедняжки, стала дурным примером,
Он разбавляет вермут крепким настоем лжи…
Вот уже четверть века мы – недурная пара,
Боже, прости нас, грешных, и отвернись к стене,
Если пера надергать, будет помягче падать,
И подниматься – вместе, небу платя вдвойне…



© Мария Хамзина

[Лёлик]

Дружить со мной нельзя. Любить меня неможно!
Прекрасные глаза, глядите осторожно!
Баркасу должно плыть, а мельнице вертеться
Тебе ль остановить кружащееся сердце.
Порукою тетрадь – не выйдешь господином
Пристало ли вздыхать над действом комедийным
Любовный крест тяжел и мы его не тронем
Вчерашний день прошел – и мы его схороним
М.Цветаева

[Лёлик]

***
войди в меня-
ющийся мир
моих иллюзий несу-
светных
запомни боль-
ше чем прими
потом приду-
маешь ответы

я здесь одна-
жды родилась
и столько лет-
них дней жила здесь
что поза-
была про дела
упрятав в теле-
фонный пластик

все те разы-
гранные сны
былого грома-
дья влечений
среди простуд-
ливой весны
я угасала без лече-
нья

под звуки до-
кторских сирен
меня незря-
чую катили
и вяз-
ким запахом сирень
взрывалась но-
той опостылой

спасли
живу
одна-
ко ждать
я разучила-
сь как и верить
войди в волну-
ющую гладь
моих губ-
ительных мистерий
(с)

[tanusha-29]

Ты проснулся. Открыл глаза. Сладко потянулся, так, что затрещали спинки кровати под напором твоих рук и ног. Твои ступни коснулись холодного утреннего пола, ты поёжился и обернулся одеялом по пояс. Затем мотнул пару раз головой, чтоб стряхнуть с себя остатки сна, и задумчиво уставился в одну точку.
Подул ветерок. В гостеприимно открытую форточку влетело крохотное воробьиное пёрышко. Оно долго кружилось под потолком, наконец, встрепенулось и решительно полетело к тебе. Над твоей головой оно приостановилось, сделало пару обзорных кругов и плавно опустилось на твой нос. Ты недовольно поморщился и сдул его. Оно снова взлетело под потолок. Подхватываемое озорным весенним ветерком оно долго парило по комнате, пока не облюбовало новое местечко - у тебя на макушке.
Пёрышко нежно коснулось твоих волос, устроилось поудобнее, чтобы ветер не мог его согнать. Ты не замечал это пёрышко, а оно наслаждалось лишь тем, что находилось рядом с тобой, могло прикоснуться к тебе. Но и этим мгновениям счастья настал конец - ничто не вечно. Ты взял расчёску, и бедное пёрышко едва успело увернуться от её страшных зубов. Оно снова вспорхнуло. Но на этот раз не высоко. Ты отложил расчёску и огляделся по сторонам.
Маленькое пёрышко в надежде, что хоть на этот раз его не обидят, опустилось на твоё правое плечо и крепко прижалось к нему. Ты шевельнул плечом. Пёрышко не упало. Тогда ты посмотрел на него, левой рукой прижал к плечу и одним пальцем покаталa туда- обратно. Затем взял то, что осталось от пёрышка, двумя пальцами хорошенько скомкал и бросил на холодный пол. Маленький искалеченный пушистый комочек пару раз подпрыгнул и, как перекати-поле, перекочевал в пыльный угол за дверью.
Ты взял рубашку, спокойно одел её и пошел в ванную. Ведь ты и предположить не мог, что этим крохотным назойливым пёрышком была я.

[alison]

А что меня нежит, то меня и изгложет.
Что нянчит, то и прикончит; величина
Совпала: мы спали в позе влюбленных ложек,
Мир был с нами дружен, радужен и несложен.
А нынче пристыжен, выстужен; ты низложен
А я и вовсе отлучена.

А сколько мы звучны, столько мы и увечны.
И раны поют в нас голосом человечьим
И голосом волчьим; а за тобой братва
Донашивает твоих женщин, твои словечки,
А у меня на тебя отобраны все кавычки,
Все авторские права.

А где в тебе чувство, там за него и месть-то.
Давай, как кругом рассеется сизый дым,
Мы встретимся в центре где-нибудь, посидим.
На мне от тебя не будет живого места,
А ты, как всегда, окажешься невредим.
Вера Полозкова