СЛОВА-СТРОКИ ,которые взяли за живое

[Oль]

Этот город застрял во вранье, как “Челюскин” во льдах -
Погрузившийся в ад и частично восставший из ада.
Наше общее детство прошло на одних букварях,
Оттого никому ничего объяснять и не надо.
Отчего ж мы кричим невпопад и молчим не про то,
И все считаем чужое, и ходим, как пони, по кругу?
Вы не поняли, сэр, – я отнюдь не прошусь к вам за стол,
Мне вот только казалось – нам есть что поведать друг другу.

(Место, где свет
Было так близко, что можно коснуться рукой,
Но кто я такой,
Чтоб оборвать хрустальную нить -
Не сохранить, прошло столько лет,
И нас больше нет в месте, где свет…)

Этот город застрял в межсезонье, как рыба в сети -
Стрелки все по нулям, и не больше не меньше,
Мы почти научились смеяться, но как ни верти -
Что-то стало с глазами когда-то загадочных женщин.
Хочешь, я расскажу тебе сказку про злую метель,
Про тропический зной, про полярную вьюгу?
Вы не поняли, мисс, – я совсем не прошусь к вам в постель,
Мне вот только казалось – нам есть, что поведать друг другу.

Мне никто не указ, да и сам я себе не указ -
Доверяю лишь левой руке, маршруты рисуя.
Ну а тот, кто – указ, он не больно-то помнит о нас,
Да и мы поминаем его в беде или всуе.
Что казалось бы проще – вот Бог, вот порог,
Что же снова ты смотришь в пустынное небо с испугом?
Вы не поняли, Лорд, – я отнюдь не прошусь к вам в чертог,
Мне лишь только казалось – нам есть, что поведать друг другу.

http://benatlas.com/2010/08/андрей-м...есто-где-свет/

[Larisa]

Что не убило – то ранило, потрепало.
Хватит уж врать, то что «будешь теперь сильней».
Ты – лишь корабль без дна, парусов и палуб.
Море не стало ни радостней, ни синей.

Правда, доступнее. Вот оно – нежно влезло
В дыры и щели. Барахтайся – не хочу.
Что не убило, то лишь уступило место
Нашему лучшему личному палачу.

Наталья Нечаянная

[Larisa]

Если распяли, то поделом. Значит, хватало причин, поди. Грелась вчера под его крылом? Грей нынче панику у груди.

Грей её, тешь её, развлекай. Нежно, с улыбочкой и шутя. Будь с ней покладиста и мягка. Паника ведь - от него дитя.

В панике – генный его набор. В ней – его черти, его черты. Пусть он ушел, как убил, - в упор. Вы остаетесь: она и ты. Вы остаетесь: дитя и мать, пламя и пепел, вода и пар. Что разглагольствовать, понимать?

Пусть ты бескрылая, как Икар. Пусть дико ноет наплечный шов. Пусть растекается в горле вой.

Ты научилась ведь быть большой? Панике лишь предстоит – такой.

Панике столько еще расти. Первое слово и первый шаг. Зайца из солнца сжимать в горсти. Песни любимой мотив – в ушах. Панике – высчитать эту жизнь. Вычислить, вызубрить – как урок. (Дом: в нем до пятого – этажи. Боль: в ней до максимума – курок.)

Впрочем, без максимумов, никак нас не устроит такой расклад. Паника, может быть, и лиха. Но жизнестойка – и это факт.

Жизнепривита не по годам. Жизнезакалиста, всезакал. Правда, бестактная иногда: «Мам, ну зачем он тебя распял?» «Мам, разве можно – тебя распять?» «Мам, что ты мрачная, как смола?»

Я отмолчусь тут (ну раз так пять), и отшучусь, что «еще мала». И отрыдаюсь – чуть-чуть, и всё. И отвоюю, отвою тишь. Паника, в общем, совсем дитё. Как же ей, нежной-то, объяснишь:

Правда читается по глазам, через истерики и года. Тот, кто распятый – виновен сам.
Ибо не_любящих – никогда.

Наталья Нечаянная

[Larisa]

Не прошу звонков, раз от них лишь хуже, напиши два слова, чего уж проще, третий раз себе разогрела ужин, сто двадцатый раз проверяю почту. Я не знаю, как обозначить это, потому что жмёт, потому что крутит, это просто нехватка воздуха, света, будто будет всё, а его не будет. Озираюсь снова в пустыне голой, неужели всё начинать сначала, и болит теперь постоянно горло, оттого, что в нём столько слов застряло. Я пойду с дождём ночевать на крышу, я уже не знаю, куда мне деться, если ты и завтра мне не напишешь, я боюсь, у меня остановится сердце.


Мария Махова

[Ника09]

Сообщение от Larisa

Не прошу звонков, раз от них лишь хуже, напиши два слова, чего уж проще, третий раз себе разогрела ужин, сто двадцатый раз проверяю почту. Я не знаю, как обозначить это, потому что жмёт, потому что крутит, это просто нехватка воздуха, света, будто будет всё, а его не будет. Озираюсь снова в пустыне голой, неужели всё начинать сначала, и болит теперь постоянно горло, оттого, что в нём столько слов застряло. Я пойду с дождём ночевать на крышу, я уже не знаю, куда мне деться, если ты и завтра мне не напишешь, я боюсь, у меня остановится сердце.


Мария Махова

[Larisa]

(из Зимних писем)
...
Знаешь, у нас к утру обещают снег.
Следом придет мороз, на лотки - хурма…
Грипп подкосил уже четверых коллег,
Завтра опять в отдел доползу сама.

Возле домов почти не осталось луж, -
Осень устала лгать и дарить минор.
Ты изменился, для Ольги - хороший муж…
Ладно, молчу, а то попаду в "игнор".

Здесь до весны у всех в голове раздрай,
Город уныло вьет водосточный жгут.
Знаешь, у нас к утру обещают рай.
Люди не верят в рай, но, похоже, ждут.

Татьяна Осетрова

[Larisa]

а это улыбнуло. Мне в 20 лет 40-летние казались чуть ли не стариками у которых все уже позади, оказалось, что все же это не так

...а через 20 лет мне будет... пофиг!-и на кино, и на диеты с диско.
возможно, что тогда уже от кофе начнёт колбасить так, как щас от виски...

мне будет через 20 лет... нормально!я буду всех скучней. и некрасива.
я буду чипсы есть и виртуально писать по аське мальчикам лениво.

я буду всех учить фигне ненужной,из опыта сложившейся во взгляды...
я буду незамужней...или мужней,смотреть на всех: рожна, мол, вам всем надо?!

я буду в воскресенье постирушку -устраивать, замачивая в хлорке,
исподнее- бесформенность ночнушки,и, в банках маринуя помидорки,

я буду их беречь, не съев, не тронув,до лютых холодов зимы голодной...
кончать я буду вяло и без стонов...и будет капать кран водопроводный

всю ночь на кухне, мне мешая звуком.я буду пить таблетки от подагры,
я буду смело наедаться лука,и будет у меня три разных швабры,

халат конкретный и по два помпона-на тапках фиолетовых и тёплых,
а в записной немого телефона-один лишь номер: "ревматолог Свёклов".

тогда, как раз, я о тебе и вспомню!мол, вот была любовь же, ёлы-палы!
всплакну, как надо- крепко и нескромно...
и остограммлюсь.
трижды.
дважды- мало...

Дания

[КиSюль]

Уже не та..

Уже не девочка. Уже не слабая...
Уже курю четвертую за час.
Обрывки снов, слова... Как сказка старая,
Всего один не прожитый рассказ.

Уже не первая. Уже случайная...
Уже последняя в отрезке этих лет.
Твоя загадка - вечная и тайная.
И не забытая. Та, что сказала: "Нет!"

Уже ушедшая. Уже спасённая...
Уже не боль в глазах, а чистый яркий лёд.
Тобой, за месть так до конца и не прощённая
И та, что возвращения не ждёт.

Уже не глупая. Уже не странная..
Уже опасная своей больной душой.
И не единственная, а всего лишь главная.
Та, что осталась навсегда...Но не с тобой...

[КиSюль]

Глаза в глаза и рук не расплести.
Пустой перрон, но кто-то дышит в спину.
Проснулось эхо: вам пора идти!
И дрогнула перрона сердцевина!
Свет взволновался, поезд застонал,
Тоскливо окна потянув пустые.
Шагами переполнен был вокзал,
Но не людьми. Гранаты налитые
Нам падали под ноги как запрет,
Как откровенье жаркое в неволе
расколотой на части: тень и свет –
разобщены разрозненные доли –
мы разомкнулись.
Я в вагон ушла,
Окно нас разделяло безучастно.
Ты говорил – я по губам прочла,
От слов твоих забилось сердце часто!
Все тронулось, и стрелка-стрекоза
Метнулась по стальному циферблату.

Затосковали руки и глаза,
А по стеклу растекся сок граната --
Холодная гранатовая кровь.
Нет, показалось.
Плакала любовь.

[Oль]

Николай Гумилев

Храм Твой, Господи, в небесах,
Но земля тоже Твой приют.
Расцветают липы в лесах,
И на липах птицы поют.

Точно благовест Твой, весна
По веселым идет полям,
А весною на крыльях сна
Прилетают ангелы к нам.

Если, Господи, это так,
Если праведно я пою,
Дай мне, Господи, дай мне знак,
Что я волю понял Твою.

Перед той, что сейчас грустна,
Появись, как Незримый Свет,
И на все, что спросит она,
Ослепительный дай ответ.

Ведь отрадней пения птиц,
Благодатней ангельских труб
Нам дрожанье милых ресниц
И улыбка любимых губ.