Маленькие герои или Чудеса случаются

[Kunisan]

"Дело не в том, что с нами случается. А в том, как мы с этим справляемся"

Отчет писал мой муж.

Часть первая. Зачатие.

Довольно долго мы не могли забеременеть. Поэтому обратились к врачу. Нам была рекомендована внутриматочная инсеминация (ВМИ). Это случилось на 4-ю попытку. Два раза было пропущено из-за израильских праздников. Между началом цикла и овуляцией не было возможности сделать УЗИ и еще какие-то тесты. Пару раз у нас создавалось впечатление, что все получилось (с некоторых пор мы своим ощущениям стали доверять). Но это ощущение пропадало через какое-то время. Возможно, оплодотворение в самом деле происходило, но зародыш погибал в течение недели.
Но на 4й раз нам повезло. Сложно сказать когда в точности произошло зачатие. В течение короткого периода было 2 ВМИ. Кроме того мы занимались сексом по два раза в день (к моей нехилой радости).
В этот раз осеменения были проведены с задержкой - доктор дождался когда у Анечки появились 3 яйцеклетки, причем значительного размера. У нас опять появилось ощущение, что все получилось. Но наученные горьким опытом мы себе не верили и стали относиться к этому факту легко: получилось - хорошо, не получилось - ну и ладно.
И вот Анечка звонит мне на работу и сообщает, что у нас две полоски на тесте. Ура! Какой замечательный день!

Часть 2: Беременность

Узнав по тестам, что беременность таки наступила, мы не могли дождаться нашего первого УЗИ. Знали бы мы сколько их нам еще предстоит. Поскольку УЗИ имеет смысл проводить только начиная с 5 недели, оставшееся время мы провели как на иголках. Аня бросила курить и я перестал доставать ее своими домоганиями.
На УЗИ доктор нам показал черную точечку. Это, говорит, ваш ребеночек, мама. Находится в матке, так что все в порядке. Лично я испытал некоторое разочарование. Я почему-то хотел, чтобы их было двое. Потом решил, что и так хорошо. Затем доктор измерил давление. Оно оказалось очень высоким. Не волнуйтесь вы так, мамаша, - сказал доктор, и мы окрыленные помчались домой. Дома нас встретил наш старший сын - Сергей (5 лет). Мы принялись ему взахлеб объяснять, что у него будет братишка или сестренка. Показываем снимок. Он, критически взглянув на бумагу, сообщает - их там двое . Мы тычем в пятнышко, - ты что? Видишь, одно пятнышко, значит один ребеночек. Он, - нет, говорит, их там двое, вы просто не заметили. Я даже чуть обиделся - ни во что не ставит нас, родителей. Ладно, сказали мы, жизнь нас рассудит.
Прошло 2 недели и мы отправились на очередное УЗИ. У Анечки начались какие-то коричневые выделения, мы всполошились и помчались выяснять что к чему. Выделения оказались не страшными (по словам врача), и свидетельствовали о небольшом отслоении плаценты. Знали бы мы, насколько "нестрашным" является это самое отслоение. Но об этом позже. Кроме того у Ани снова оказалось повышенное давление.
На экране отчетливо виднелись два темных пятна и бились два сердечка. Таки двойня, подумали мы с Анечкой еще до того как врач нам об этом сказал. Больше всего нас поразило, как Сергей предсказал это несмотря на "неопровержимые" свидетельства и авторитет родителей.
Затем начались гадания по поводу пола детишек. Я всегда хотел девочку. Так что двое - это "разумеется" мальчик+девочка. Провели опрос "тонкочувствующих" натур. Все сошлись на том, что мальчик+девочка - это то что надо и оно и будет.
Совершенно уверенные в половом равновесии наших будущих детей, мы отправились на плановое УЗИ в 12 недель. Доктор Борис Сохнович перемежал обследование шутками и светился энтузиазмом. Замерив воротниковые зоны наших детишек он сказал, что они явно не даунята. Ну и отлично.
В наших разговорах мы постоянно возвращались к обсуждению наших детишек, растущих в Анином животике (который рос гораздо быстрее детишек). И так получилось, что я несколько раз в полной уверенности называл двойняшек "сыночками" и Сережиными "братиками". Я, конечно же поправлялся, типа, еще неизвестно - может быть и "доченьки" и "сестренки". Но как-то сложился образ мальчишек, растущих в моей Анечке.
И вот второе УЗИ у доктора Сохновича, в 16 недель. Он сказал, что у нас мальчик и... еще один мальчик. Ну вот!? А где обещанная девочка?! Мне столько народу обещало девочку!
Я робко осведомился у доктора,- А нет ли там случайно третьего ребенка, девочки то бишь? Осмелиться задать этот вопрос было не просто, - Аня долго охала по поводу факта двойни, так что о тройне лучше было не заикаться. Но, я подумал, яйцеклеток было 3, а ребенков обнаружено пока 2. Где третья??? Кроме того, мы уже были свидетелями, как один из детей ловко скрывался, прячась за широкой спиной (спиной ли?) своего братика. Так что может ведь случиться чудо и маааленькая девочка сумеет затесаться в стройные ряды моих сыновей. Но увы. Девочки не было. Не оказалось и впоследствии. Окончательная проверка (роды) показала, что ее там, кажется, и не было.
Зато Анечка мне это "посмотрите внимательнее" потом долго припоминала, - Мне и двоих выносить тяжело, а ты тут еще третью захотел!!!
По поводу третьей девочки потом был еще один смешной момент. Дело в том, что мы назвали мальчишек Дан и Давид. И так совпало, что так зовут моих двух начальников. Непосредственно мой руководитель - Дан, а над ним Давид. А у Давида начальник женщина по имени Ирена. Так вот, когда я раскрыл тайну имен Давиду у меня на работе (я очень смущался, если честно), то он пошутил, что была бы еще девочка, назвали бы Иреной и можно было бы в офис не приходить. )

[Kunisan]

Ну ладно. Главное, теперь я был уверен, что мои мальчики (а я знал!) растут и у них все в порядке. Но один тревожный звоночек все-таки прозвучал. Доктор сказал, что у Ани укороченная шейка матки. Он попросил передать это нашему врачу. Доктор Самандаров на это ответил, что все в порядке, такое бывает и ничего страшного. Возможно это действительно ничего страшного, а может именно это и оказалось проблемой.
Примерно с этого времени (15-16 неделя) у Анечки начались кровотечения. Не слишком сильные, но сам факт! Каждый раз после обнаружения коричневых или (что тревожней) алых выделений, мы мчались в ближайшее дежурное гинекологическое отделение. Аню клали на монитор, смотрели что схваток нет, смотрели на УЗИ что детишки стучат сердечками и шевелятся и отпускали домой. По всей видимости речь шла об отслоении плаценты. Главный совет заключался в том что Ане надо лежать и не двигаться. Это трудно сделать дома, если на тебе еще 5-летний сын и 33-летний муж (перерабатывающий на своей работе), и никого в помощь. Тем не менее, Аня клялась мне что она все время лежит. Ну, все время, свободное от домашних работ. То, что под конец Аня действительно стала лежать, это правда. Поначалу, я полагаю, совет был проигнорирован. Второй совет был о том, что половые контакты лучше бы прекратить. Мы не враги детям своим, и с первым же кровотечением завязали насмерть.
Примерно в то же время мы начали выяснять впечатления людей по поводу разных больниц. Рассматривались Бэйлинсон, Тель-ХаШомер и Ихилов. Судя по впечатлениям людей, Бэйлинсон, несмотря на географическую близость к нашему дому, был не самым лучшим вариантом. Наши опасения подтвердились, когда нас послали в Бэйлинсон в приемный покой. От того посещения нам запомнились несколько вещей: Длинная (более часа) очередь, где помимо нас, сравнительно здоровых, были люди, реально страдающие от боли; Равнодушие и пренебрежение персонала и дикая цена за парковку.Возможно, в родильном Бэйлинсона все гораздо лучше, но впечатление было испорчено основательно. Итак, Бэйлинсон мы вычеркнули. Следующая по географической близости, и, скорее, самая удобная с точки зрения дороги, больница была Тель-ХаШомер. Ну, подумали мы, как раз, когда нас отправят снова в приемный покой, мы туда съездим и все посмотрим. К сожалению это была уже не разведка боем, а самый настояций бой.
Где-то за неделю до госпитализации Аня стала плохо себя чувствовать. Было видно, что ей реально тяжело и что-то идет не так. Мы вспоминали слова нашего гинеколога Альберта: "Ну, милая, а что же ты хочешь? У тебя двойня, это тяжело и больно". Соответсвенно Аня терпела и лежала на диване вставая только чтобы сходить в туалет, забрать Сережу из садика и приготовить поесть.
Ровно в годовщину нашей свадьбы 23 Апреля (срок беременности 23 недели 3 дня), Аня разбудила меня в 5 утра с выражением паники на лице. Кровь пошла очень сильно. Кровь залила трусы, простыни, подушку, которую Аня подкладывала под ноги... Блин! Срочно в больницу. Бедняга Сергей (5 лет), невыспавшийся и злой утрамбован в машину. Улицы пустые, еще темно, машина протестует против непривычно большой скорости. Приехали в Тель-ХаШомер. Врываемся в приемный покой. Сергей у меня на руках со сна капризничает и к нам бросается медсестра. Обращается она почему-то не ко мне и не к Ане, а к Сереже: "Привет. Ну что случилось?" Сергей, польщенный вниманием ответил в том стиле, что все, в общем, в порядке. Не поняла? Ну, все в порядке, говорю. Тут в разговор вклиниваюсь я и поясняю, что проблема в общем-то, не в ребенке, а в его беременной маме. А! ну тогда вам в другое отделение. Бегу снова к машине, подлетаю к выходу, водружаю Аню в кресло и лечу в нужное отделение. Наконец, Аня лежит на мониторинге и вычерчивает зубчики схваток. На счастье зубчики слабенькие.
Тем не менее, кровотечение налицо, так что оставаться ей в больнице. Аня в слезах - как же оставить пост. Кто же будет кормить Сереженьку и забирать его из садика?! Я про себя думаю, что не пропадет - притворяется маленьким, а на самом деле вполне самостоятельный мальчик. Сережа видя заплаканное мамино лицо, берется ее успокаивать. Мама, говорит, ты не плачь, тебя здесь обязательно покормят! Мы с Аней ржем как кони смахивая слезы с глаз. В общем, молодец, мальчик. Разрядил обстановку. Лично я рад, что Аня остается. Надеюсь, она будет под присмотром. Щаз!

[Kunisan]

С отношением, которое мы почувствовали на себе в этой больнице (справедливости ради, надо отметить, что были исключения), лучшего присмотра там можно добиться только если усиленно "присматривать" за медсестрами и врачами. Итак, Аня осталась в больнице на гинекологическом отделении. Возможно они там вполне себе специалисты в области гинекологии, но сохранять беременность они даже не пытались. Делали УЗИ и брали анализ крови. Все! Одна из медсестер взялась спорить с Аней, идут у нее схватки или нет. Медсестра утверждала, что раз монитор ничего не регистрирует, значит ничего и нет. Аня ведь уже рожала и знает на что схватки похожи. Так эта медсестра передавая смену сказала, что у Ани схваток нет, хотя она и утверждает что они есть. Потом в другом отделении мы спросили возможно ли что монитор схватки не регистрирует. Нам ответили, что да, конечно. На ранних сроках или если его неточно поставить или из-за строения тела он может регистрировать очень слабые сигналы или вообще не регистрировать. И если женщина чувствует, тем более, которая уже рожала, то так оно и есть.
К сожалению, в этой больнице (Тель-ХаШомер) мы не раз столкнулись с наплевательским отношением. Я понимаю, что у них поток и большая нагрузка, но это не извиняет грубости и халатности. Разумеется, там есть и очень хорошие, внимательные и профессиональные врачи и медсестры. Они с нами тоже работали, и нельзя сказать, что был сплошной ужас-ужас, но несколько отрицательных моментов врезались в память.
Через два дня снова начались кровотечения и Аню перевели на дородовое отделение. Там Ане начали давать магнезию против схваток. Магнезия имеет расслабляющее действие и действует на все мышцы в теле. Ночью это подействовало на сердце. Чтобы скомпенсировать слабеющие толчки, сердце начало наращивать темп и началась тахикардия (слишком учащенное сердцебиение). Магнезию отменили, и через несколько часов сердце унялось. Еще один день протянули.
Я позвонил своей сестре в Австралию, она медсестра акушерка, работала в Израиле, а сейчас в Мельбурне. Сестра сказала, что магнезия - стандартная практика в Израиле, и да, бывают такие эффекты. В Австралии применяют другой препарат (не помню как называется). Кроме того, они там держат женщинам ноги и таз в приподнятом состоянии, чтобы снизить нагрузку на шейку матки. Я пытался сделать то же с Аниной кроватью, но оказалось, что ее кровать позволяет поднимать только спину, но не ноги. Я посмотрел на кровати других женщин и увидел, что у всех одинаковая модель. Я решил, что требовать особой кровати не буду. Возможно, и скорее всего, я был не прав и надо было хотя бы попытаться. Оправдывает меня, возможно, что опыт нашего общения с персоналом Тель-ХаШомера не располагал к оптимизму. Они и простые вещи делали нешустро и как-то неохотно. Быть нестандартной деталью на конвеере как-то неуютно...

[Kunisan]

Часть 3. Роды

Утром звонок. Аня плачет. Сердце стукнуло и упало. У нее отошли воды.....
Неужели уже?! Только сегодня исполнилось 24 недели, рано ведь!!! Аня плачет, - Приезжай быстрее. Собираюсь. Где мои часы? Аня говорит, что ее переводят в родильную палату, надо срочно ехать. Где мои часы? Где эти чертовы часы, блин?! Аня говорит, что надо взять вещи, которые она оставила в дородовом. Да подожди ты, - срываюсь я. Стыдно... Каково ей, а я кричу. Я ведь должен ее успокаивать... Вот они, эти долбанные часы, черт возьми. Отвожу сонного Сергея соседям. Спасибо им огромное, без слов берут сыночка и я мчусь по пустому шоссе в больницу. Глядя на пролетающие мимо пейзажи уговариваю себя смириться с тем что моих мальчишек скорее всего не будет. Но жизнь продолжается, мы с Аней живы и у нас еще будут дети. С этим можно жить...
Влетаю в дородовое, на медсестер нет сил смотреть, - Это ведь вы, сволочи, недосмотрели, не уберегли. А я на вас надеялся! Хватаю вещи и бегу искать жену. Нашел. Лежит в одноместной палате, подсоединенная к монитору и плачет. Держу ее за руку. Оказывается ночью отошли воды, но врачи хотят продержать детишек без воды еще насколько это будет возможно. День, два, а может и неделю - каждый день на счету. Сидим, ждем.
Ане снова дают магнезию.
Вдруг Анечка начинает сильно дрожать. Дрожит и не может остановиться. Выглядит это непонятно и очень страшно. Жму на кнопку вызова. Несколько минут ждем, никто не идет. Аня жалуется, что ей страшно. До меня доходит, что возможно я потеряю не только детей, с которыми я уже мысленно попрощался, но и мою любимую. Погибнут дети - это ужастно, но можно будет попытаться снова. А Аня должна, обязана быть жива и здорова!!! Я выскакиваю в коридор, на дежурном месте светит экраном компьютер с графиками схваток рожениц. И никого. Я бегаю по коридору в разные стороны все больше паникуя. В палате с моей любимой происходит что-то непонятное и пугающее, а я не с ней! Через некоторое время (для меня оно показалось вечностью) вдали показалась медсестра. Я кричу, - Где все?! Моей жене плохо! Да, это она ушла со своего дежурного места. Может и не надолго, но просто взяла и ушла, никого не оставив на замену. Бросить пост - это явное нарушение. Скажем, в древнем Риме, сон солдата на посту или отлучка безусловно карались смертью. Также казнили того, кто не сообщил о нарушении, пытался прикрыть другого. Мы живем не в столь кровавые времена, но ведь здесь тоже речь идет о жизни и смерти! Что еще более удивительно, что медсестра (позже я выяснил, что ее зовут Дафна) вместо того чтобы быстро и спокойно выяснить что не так и начать решать вопрос, кричит на меня в ответ, - Что ты тут разорался? Ты здесь не один! Замолчи и жди. Кто твоя жена? Я твою жену не знаю и смотреть ее не буду!
!!! Я вскипаю, но вижу, что она таки кому-то позвонила. А это самое главное. Помощь я позвал, а дальше главное поддержать Аню, ей гораздо страшней чем мне. Мы ждем врачей. Внимание разрывается на части - во первых, моя любимая, а во-вторых слух ловит каждый шорох за дверью, когда придет подмога??? Вот она. Врач спокойна и это успокаевает. Спрашивает. Отвечаем. Она не знала, что от магнезии была тахикардия. Говорит, что дрожь может быть от магнезии, так что магнезию прекращают. Сидим, Аня продолжает дрожать. Вот что-то новое - Аня чувствует что ей очень холодно. Я увеличиваю температуру на кондиционере. Все еще очень, очень холодно. Я выбегаю и прошу одеяло. Одеяло мне не дают, но дают еще простыней. Я прошу прийти врача и через некоторое время она морщится, просит уменьшить температуру. Но ведь Анечке холодно. Так это у нее поднялась температура. Дело плохо. У нее инфекция. Сепсис. Дальше тянуть опасно для Ани, нужно начинать роды. А дети... Для детей это очень, очень опасно. Шанс выжить маленький, и если выживут, есть немаленькая вероятность, что будут последствия, в том числе на голову... Сказав это врач умолкает. Кажется, вопроса она не задала, молчу.

[Kunisan]

Пауза затягивается, наверное она ждет моего слова. Говорю что важнее всего моя Аня. Надо ее спасать. Радует что моя любимая будет в порядке. Но возможность того, что мои дети могут быть инвалидами - это паника. Это проклятие для них, для меня, для Ани. Это загубленная жизнь, которая могла быть счастливой. А для детей это подстава - получить бракованные тела, и ведь и мы и врачи будем наставивать чтобы они прожили в этих телах целую жизнь. Ужас! Нет. УЖАС! Но язык не поворачивается что-то подобное сказать. Надо попытаться. Может они сумеют. Есть шанс.
С губ слетает только то, что главное сейчас - спасти Аню. Врач это принимает как должное. Кто-то в свите качает головой и приговаривает, - Рано, слишком рано, слишком маленькие. Ну зачем она это говорит?! Я же не глухой и все слышал. От того, что она это говорит нам легче не станет. Потом от этих слов "слишком маленькие" меня еще долго клинило и одних этих слов было достаточно чтобы накатывало отчаяние и срывался от слез голос.
Доктор включает капельницу со стимуляцией, а мы готовимся встретить свою судьбу. Анечке дали жаропонижающее, так что температура потихоньку спадала и этой страшной дрожи больше не было. Через некоторое время доктор снова пришла и сказала нам, что мест в местном отделении недоношенных (на иврите "пагия") нет, и как мы относимся к тому чтобы нас перевели, скажем, в больницу "Бэлинсон", там очень хорошая пагия? Мы на все согласны. Ане отключили стимуляцию и схватки начали затухать. Между делом, у Анечки перестала работать капельница и ей несколько медсестер по очереди пытались поставить новый катетер. В конце концов к нам пришла очень приветливая женщина и представилась как доктор Сахнович. Эта фамилия нам вполне известна. Доктор Борис Сахнович делал нам УЗИ в 16 недель и у нас назначена к нему очередь на следующей недели для планового УЗИ на 25 неделе. Оказалось, что это его жена. Она замечательно, спокойно и очень доброжелательно поставила Анечке новую капельницу.
Затем пришла снова врач и сокрушенно покачивая головой сказала, что в "Бэйлинсон" мест тоже нет и мы останемся рожать в Тель-ХаШомере. Стимуляцию снова включили и схватки стали усиливаться. Время шло и Аня начала гнать меня, чтобы я что-нибудь перекусил. Я про себя думал, что - Во дает, в такой момент, еще думает, как бы мужа накормить. Чай не ребенок, все-таки. Так что мы сошлись на Кока-коле, которая пришлась в пору нам обоим. Снова пришла доктор, сказала, что таки рожать мы будем в другой больнице. Нас перевезут на скорой помощи. Снова отключили стимуляцию. Это, конечно, бесило, что они никак не могут определиться. В итоге, мы действительно уехали в больницу "Мааяней Иешуа" в религиозном городе Бней-Брак. И это было наше счастье! Мне не с чем сравнивать, но насколько я могу оценить, это действительно великолепная больница с хорошим оборудованием и, главное, практически поголовно неравнодушным персоналом.
Сначала я думал ехать в скорой помощи вместе с Аней, судорожно соображая, как добраться без машины обратно чтобы ее потом забрать. Но потом решили, что я поеду на машине вслед за скорой помощью. Ну, и главное, не отстать, я ведь не знаю где эта больница находится и как к ней ехать. Как мне потом рассказали, Анечка поминутно выспрашивала, не потерялся ли я в потоке. Для того чтобы не потеряться, дважды пришлось отчаянно гудеть, отбросив всякую деликатность.
Когда мы приехали, меня не пустили на больничную парковку, куда заезжают врачи, такси и скорая помощь. Поставил машину неподалеку и побежал искать жену.
Нашел ее уже в родильной палате. Когда Анечку перекладывали с носилок на пол шлепнулся большущий ком частично свернувшейся крови. Народу набилось очень много (13 человек). С одной стороны выглядело это несколько бестолково - люди друг другу явно мешали и была какая-то суета, а с другой стороны, все ОЧЕНЬ приветливы, очень доброжелательны и явно старались сделать свое дело. Прямо в палате, во время схваток, заводили карточку с историей болезни. Я пытался ответить на их вопросы, но меня как-то подклинивало, что приходилось обращаться к Анечке, хотя я очень не хотел ее беспокоить. Затем пришла доктор Арэль. Она просто великолепный врач. Просто нет слов, чтобы передать мое восхищение. Она сказала нам, что поскольку срок очень маленький, то шансов у наших деток мало. Поэтому основное внимание будет уделяться Аниному здоровью. Значит, кесарева сечения не будет, будем рожать. Как только дети родятся, они получат реанимацию. Как ни странно, ее слова подействовали на нас очень успокаивающе. Типа, что-то стабильное во всей этой неразберихе.
Ане сделали эпидуральную анестезию и мы начали рожать. Мы попрощались с детишками и не очень горели желанием смотреть на их последние минуты жизни. Поэтому когда вышел Данчик, я не отважился на него посмотреть. Его быстро взяли, положили на столик и начали над ним колдовать. Две минуты спустя возня на удивление не прекратилась, так что мы отважились на него посмотреть. Давидку выдавливали и разворачивали. Когда он вышел, нас поразило насколько он маленький. Меня впечатлило, что Давидка пускал пузыри, то есть стал дышать сам!
Из Анечки выдавливали плаценту, но основной накал страстей переместился к двум тумбочкам, где колдовали доктор Тавори (начальница пагии) и доктор Ландман (началник всего детского отделения, начальник Тавори).
Доктор Арэль пыталась вынуть из Ани плаценты. Давидкина плацента рвалась и расползалась на кусочки. Так что Анечку повезли на чистку в хирургическое отделение.
Я выяснил где мне ждать Аню и побежал смотреть, что вдруг наши малыши тянут и успешно цепляются за жизнь. В пагие мы заняли дальнюю стенку. Данчик уже мирно лежал в инкубаторе, а над Давидкой шла возня. Меньше всего мне хотелось отвлекать врачей, так что я встал в сторонке и постарался не отсвечивать. Но мой несчастный вид таки привлек внимание и бородатый врач (доктор Миллер) приказал принести мне воды. Пить не хотелось, а еще обиднее было что на меня отвлекаются. Так что я пошел ждать Анечку после хирургического. С горя выпил колы.
Пустили к Ане. На первых словах, что мальчишки живы и борются, оба заплакали. Мимо проходил какой-то техник и сочно грыз яблоко. Увидев наш голодный взгляд, принес новое. Но после операции и наркоза яблоки противопоказаны из-за того, что могут образоваться газы. Так что яблоко мы сохранили. В общем, это иллюстрация как много людей в Мааяней Иешуа подходят к пациентам с душой и участием.
После того как Анечка оклемалась, ее перевезли в гинекологическое отделение. Мы договорились с врачами, что если детки выживут первые сутки, то мы переедем в послеродовое. Мальчишки выжили. Врач, которая принимала роды, доктор Арэль, специально пришла к Ане в палату, чтобы сказать ей, что у мальчишек хороший вес для их недели и у них есть хорошие шансы оказаться в конце-концов здоровыми. Это нас очень поддержало.
Ане начали курс антибиотиков и перевели на пятый этаж, рядом с пагией. Ее поселили в палату с двумя женщинами после родов. Те время от времени брали своих малышей в палату, что было очень морально тяжело - видеть нормальных, здоровых детишек, зная что шансы наших мальчишек очень малы. В итоге, мы сказали об этом медсестре. Ответ ее удивил. Она сказала, что нет проблем, мы переедем в отдельную палату.

[Kunisan]

Часть 4: Выживание

Мальчишки родились 700г и 642г. Оба 6-9 по шкале Апгар (круто для их возраста).
Плацента Дана (первый) имела следы отслоений, и, соответственно, кровотечений. Но доктор сказала, что это меньшая проблема по сравнению с тем что было у брата.
Плацента Давида (второй) была поражена кишечной палочкой. Соответсвенно бактерия поела его самого, проникнув в легкие и внутрь. При родах мешки порвались и Данчик тоже заразился. Итого, оба мальчика получили сепсис с самого начала.
Давидкины легкие не выдержали искусственной вентиляции и правое легкое порвалось (пневмоторекс). Воздух начал поступать в пространство между альвеолами и легочным мешком, и этот воздух стали откачивать проколов легочный мешок снаружи.
Первые две недели мальчишек лечили антибиотиками от кишечной палочки, давали сульфактант и препарат для закрытия артериального протока (дуктус), который должен закрываться при родах.
Давидку всвязи с его тяжелым состоянием старались трогать как можно меньше и не взвешивали. Данчика взвешивали. Минимальный зарегистрированный вес - 550г. Медсестры сказали, что в его 700г было много отеков и 550 - это его настоящий вес после того как отеки сошли. Давидка по внешнему виду был еще меньше, но его трогать было нельзя.
Кожа у мальчиков была такая тонкая, что через нее все просвечивало. От прикосновений кожа стиралась и кровила. Поскольку медсестры и мы постоянно обмывали руки алкогольным раствором, алкогольные пары попадали мальчишкам на кожу и вызывали ожог. Первую неделю их держали под голубыми лампами и закрывали им глаза. Примерно через неделю кожа появилась и стала более приличного цвета.
Доктор Ирит Тавори постоянно напоминала нам, что для того чтобы выжить, мальчики должны этого захотеть и должны бороться за жизнь. Она настаивала на том, чтобы мы пели деткам. Поскольку от моего пения скорее жить расхочется (любимая песня - Doors "Whisky Bar" со словами, "I tell you, we must die"), петь я не стал, но мы все время мысленно с ними разговаривали.
Слишком долго находиться рядом с сыночками было тяжело. Мы не хотели плакать при них и вообще, хотели быть как можно более бодрыми, чтобы внушать деткам уверенность и давать силы. Так что мы набирались сил и настроя, шли к мальчишкам, и как только чувствовали что раскисаем, мы уходили и набирались сил.
Где-то через неделю после рождения нам впервые разрешили подержать Данчика на ручках в инкубаторе. Он был неприлично легким.
На десятый день им сделали УЗИ мозга и сказали, что есть кровотечения 2й степени. Это не очень страшно, главное чтобы не было ухудшения. Нас это сильно подбодрило, поскольку слабоумие для нас гораздо страшнее, чем проблемы с движением. Последующие обследования мозга ожидались с внутренним трепетом и волнением, но (слава б-гу!) все они показали, что ситуация не ухудшается, а потом и улучшается, так что кровоизлияний не осталось.
Данчик очень потихоньку, но верно выкарабкивался и резких изменений в состоянии не делал. Много двигался и очень сосредоточенно брал тело под контроль.
Давидка двигался немного и очень было похоже, что он в сильном шоке от происходящего.
Доктор Тавори говорила, что Данчик "яцив" (выздоравливающий), но этого нельзя сказать про Давидку. Тем не менее, Давидкино состояние не ухудшалось, так что мы потихоньку начали испытывать оптимизм. Когда прошло 3 недели, мы уже были почти уверены, что самое страшное позади. Мы ошибались.

[Kunisan]

Лично во мне все время сидела мысль, что лучше смерть, чем быть калекой на всю жизнь (я верю, что эта жизнь не единственная, были жизни раньше, будут и еще). Правда, думал я это не за себя, а за деток. И с таким настроем я не мог морально помочь Давидке, который по словам Тавори, был не "яцив".
В начале четвертой недели состаяние Давидки сильно ухудшилось.
Мальчишек все время кололи, ставя капельницы и беря кровь на анализы.
Данчик все это переносил довольно стоически. Видно было что ему не нравится и он ронял сатурацию(содержание кислорода в крови), но в общем, терпел и быстро поднимался. Давидка же был очень запуган впадал в панику, когда его трогали. В какой-то момент он начал ронять сатурацию, даже когда кто-то просто подходил к инкубатору и поднимал покрывало. Один день ему давали морфий, но это не дало никакого эффекта. В этот день мне пришлось резко задуматься, что мне надо менять мое отношение. Я подошел к Давидке и типа в шутку спросил, как ему под кайфом. Давидка сразу упал ниже плинтуса и минут десять над ним колдовали с амбо (такая груша с маской для искуственной вентиляции легких). Мне стало очень-очень стыдно. Так что спустя некоторое время я извинился перед Давидкой и сказал ему, что он меня устроит в любом виде, и что он мне очень важен. Как ни удивительно, но это сработало (мне кажется, что именно это, хотя я могу и ошибаться), и Давидка перестал пугаться каждого шороха.
Несколько дней количество кислорода и степень вентиляции у Давидки были на пределе. Он получал газ NO. Наша доктор (доктор Тавори) решила дать ему стероид Дексакорт, объяснив, что по идее могут быть последствия в виде проблем моторики, хотя очень маловероятные. Мы согласились (как я понимаю, она бы дала стероид и без нас). Выждав еще один день Тавори дала Давидке дексакорт и ему это сильно помогло.
За несколько дней он преодолел кризис и начал потихоньку уменьшать кислород и давление, которые ему были необходимы.
Мы обнаружили, что вполне можем общаться с мальчишками. Увеличение сатурации показывало, что им что-то нравится, их состояние улучшается. Уменьшение, соответственно наоборот, когда им было больно, их что-то не устраивало и все такое.
Мы заметили, что когда мы мысленно, даже не говоря ничего вслух, обращались к мальчишкам, они поднимались. Часто (хоть и не всегда), когда мы просто отходили от инкубатора, они опускались.
У деток уже появилась нормальная кожа, но от ежедневных установок капельниц руки и ноги мальчишек были исколоты вдоль и поперек. Через повреждения в коже инфекции попадали в кровь. Через несколько дней у мальчишек начался грибковый сепсис - Candida. Противогрибковые антибиотики они получали примерно месяц. Мальчишкам время от времени переставляли тубусы, ведущие в легкие. При этом отклеивали и приклеивали пластыри. Давидке во время такой переклейки порвали ухо. Мочка правого уха болталась на кусочке кожи. Доктор Тавори пыталась ее приладить, очень переживая за внешний вид. Для нас ее переживания звучали как-то странно, главное, чтобы мальчик был живой, умел ходить и был умненьким. А ухом больше, ухом меньше - какая разница. Как ни странно, но ухо срослось. Но возможно, именно через эту рану Давид получил следующий сепсис - стафилококк.
Стафилококк прибивался несколько раз антибиотиками, но снова появлялся.В какой-то момент мальчишек начали подкармливать молоком через зонд. Даньчику дозу повышали очень потихоньку. Давидкой были довольны больше и давали ему больше молока. Где-то в полтора месяца у него пошла кровь с какашками. Врачи диагностировали некроз в кишечнике, прекратили кормить и вернули антибиотики. Также ухудшились параметры дыхания. В какой-то момент у Давидки резко выросли отеки, так что он стал похож на надутый шарик. Особенно запомнились уши, которые тоже отекли и стали большими лопухами, торчком, как у слоненка. Врачи сказали, что проблема в поражении кровеносных сосудов сепсисом и они ничего сделать не могут. Отеки продолжались примерно полтора месяца. Каждый раз приходя в больницу мы надеялись, что отеки уменьшатся, и каждый раз обнаруживали раздувшийся мячик, который с трудом дышал и не мог пошевелиться.Врачи и медсестры потеряли надежду и с нами провели беседу на тему, что делать, когда ему сильно поплохеет. Типа, спасать или не надо. Мы очень уверенно ответили, что проблем не предвидим, что с ним все будет в порядке, ну а если что, то нас устроит все, кроме комы. На это нам ответили, что кома - это маловероятно, а гораздо вероятнее калека (доктор Миллер даже сказал это по-русски). И чтобы мы потом не говорили, что зачем вы его спасли.
В общем, это было странно слышать в тот момент, когда Давидка уже пережил и преодолел столько страшных моментов. Позже, анализируя этот разговор, мы поняли, что доктор Тавори, пыталась убедить других докторов и медсестер не опускать руки, и делать все что можно ради Давидки. И ради этого она заставила нас сказать все это другому врачу и медсестре, которая, разумеется передала все остальным.Одна из медсестер, Лариса, так привязалась к нашим мальчишкам, что вернувшись из отпуска посреди ночи, сразу после самолета, позвонила другой медсестре чтобы узнать как там ее Кунисы. Другая медсестра, Жанна, связала нашим мальчишкам носочки к выписке. У нас нет слов, чтобы передать ту степень заботы, которую медсестры (не все, но большинство) давали нашим деткам. Я боюсь, что никакая другая больница не может похвастаться таким отношением.
Чтобы не колоть Давидку каждый день, ему поставили катетер в центральную вену. Стафилококк исчезал и появлялся обратно. Врачи начали раздумывать над тем, чтобы вынуть этот центральный катетер. Дело в том, что на пластике, из которого сделан катетер, оседает инфекция и сохраняется там, возвращаясь затем в организм. Несколько дней они колебались, вытаскивать или нет. Кончилось все тем, что Давидка вытащил катетер сам. Через два дня у него в сердце обнаружили уплотнение. Подозревали, что это абсцесс. Другой вариант, что катетер был поставлен слишком глубоко и задевал за сердце, сделав ранку. В любом случае, последующие обследования показали, что уплотнение уменьшалось и затем исчезло. Врачи сказали, что если бы Давидка не вытащил бы катетер, то проблема могла бы быть гораздо хуже, вплоть до смертельной опасности и он крут неимоверно! Данчик все это время очень постепенно, но планомерно увеличивал свою норму молочной смеси и улучшал дыхание. Однако он очень медленно набирал вес.Данчику делали 2 операции лазерной коррекции зрения. Обе операции прошли легко и успешно. Вторая операция шла меньше 5 минут, даже наркоз не понадобился.В какой-то момент произошло чудо и Давидка начал сдуваться на глазах. За 3 дня все отеки сошли. Даже без отеков он оказался гораздо больше брата.Все в пагие были впечатлены внезапной переменов в Давидке. Без отеков он стал красавцем из красавцев. Просто таки младенец с обложки журнала. Люди (врачи, рентгенологи, кардиолог, оказавшиеся поблизости добровольцы и пр.) приходили и восхищались внезапной переменой. Он начал хорошо кушать и очень неплохо продолжил набирать вес. Дан вдруг начал активно расти и внезапно у него порвалось легкое - пневмоторекс. Это было очень неожиданно, так как с Данчиком все было в порядке и никто не ожидал внезапных осложнений. Может быть дело было в том, что долгое время все внимане было направлено на Давидку. Сейчас, после выписки, мы замечаем как Данчик начинает дурить, когда слишком много внимания направлено на его брата, а про него забывают. Иногда достаточно отвернуть его голову, чтобы он не видел, как возятся с Давидкой, и он успакаивается. В конце концов, легкое зажило. У Данчика все еще не был закрыт дуктус и врачи сделали еще одну (безуспешную) попытку закрыть его медикаментозно (без операции).Далее мальчишки перешли с внутривенного на нормальное питание и продолжили набирать вес.Данчика при весе 1200г начали готовить к экстубации (убиранию тубуса, который ведет прямо в легкие). Его перевели на "медленное" дыхание, которое позволяет ребенку дышать самому, но усиливает вдохи-выдохи. Также если он дышать забывает, то машина продыхивает ребенка принудительно. Через пару дней Данчику вынули тубус и поставили дыхание CPAP. Он забывал дышать и поэтому провел несколько дней на кофеине (подстегивает деятельность дыхательного центра мозга). Это было не очень приятно видеть. Из-за кофеина он не мог нормально заснуть и был очень беспокойным. Затем у него начались отеки в носу и его снова интубировали. Когда носик зажил его снова экстубировали.

[Julko]

С ума сойти!!! На сколько эмоцианально все. Очень рада, что все закончилось хорошо!!! Желаю деткам здоровья!!! А вам удачи и веры!!!

[Kunisan]

К этому моменту Давидка был с довольно высокими параметрами дыхания (высокий процент кислорода) и все время был на высокочастотной системе дыхания. Его и не думали готовить к экстубации. Через несколько часов, после того как, второй раз экстубировали Данчика, Давидка сдвинул рукой свой тубус, так что ему потребовалась реинтубация. Вынув тубус врачи решили посмотреть, не сможет ли он дышать сам. Смог. Как оказалось, несмотря на высокий процент кислорода, у Давидки все в порядке с глазами, и несмотря на тонны антибиотиков, его печеночные анализы были в норме У Данчика оставался немного приоткрытый дуктус (околосердечный проток), пришлось делать две операции на глаза и с печеночные пробы были далеки от нормальных. Зато Данчик гораздо лучше дышал и вообще с ним было меньше проблем и волнений.Последнее приключение было с Давидкой непосредственно перед и после выписки Данчика. Братьев собирались выписать одновременно, но у Давидки от холодного кислорода в носу появились сильные отеки (почти как раньше у Дана), так что он не мог дышать. Его голову положили под купол и создали там "турецкую баню" - влажный, теплый туман с повышенным содержанием кислорода. За три дня под куполом Давидка "сполз" с 30% кислорода до 23%. Его собрались снова выписывать и "перед выпиской" поставили опять кислород без подогрева в нос. Сразу начались проблемы с отеками и дыханием. Еще два раза ему меняли систему дыхания и в конечном итоге нас выписали пропустив этап холодного кислорода в нос.В итоге:
Дан:
1.BPD (Бронхо-Легочная Дисплазия)
2.Дыхательная недостаточность (0.25-0.5 л/м кислорода)
3. Открытый артериальный проток (незакрытый дуктус). 0.9 мм - не страшно
4.Паховая грыжа (прооперирована через два дня после выписки, все в порядке).

Давид:
1.BPD (Бронхо-Легочная Дисплазия)
2. Дыхательная недостаточность (0.5-1 л/м кислорода)
3. Паховая грыжа (прооперирована через три дня после выписки).

У обоих зрение в порядке. Слух пока не проверяли, но вроде на звуки и голос реагируют.Неврология в порядке. Рефлексы в порядке. Данчик немного отстает в весе, но после выписки начал быстро расти.
Легко отделались! (т.т.т.)

[-АпЕлЬсИнКа-]

Сообщение от Kunisan

.В итоге:
Дан:
1.BPD (Бронхо-Легочная Дисплазия)
2.Дыхательная недостаточность (0.25-0.5 л/м кислорода)
3. Открытый артериальный проток (незакрытый дуктус). 0.9 мм - не страшно
4.Паховая грыжа (прооперирована через два дня после выписки, все в порядке).

Давид:
1.BPD (Бронхо-Легочная Дисплазия)
2. Дыхательная недостаточность (0.5-1 л/м кислорода)
3. Паховая грыжа (прооперирована через три дня после выписки).

У обоих зрение в порядке. Слух пока не проверяли, но вроде на звуки и голос реагируют.Неврология в порядке. Рефлексы в порядке. Данчик немного отстает в весе, но после выписки начал быстро расти.
Легко отделались! (т.т.т.)

У меня просто нет слов!!!!!!!!!!!! ТАКИЕ ГЕРОИ!!!!!!!!!!!!!!!!: love:
БОгатырского здоровья обоим мальчикам!!!